Читать «Темный август» онлайн - страница 3

— Ну? — досадуя равно и на опоздание и на «тетю».

— Вы маме Ромкиной скажите, остались, хорошо? И деду. Мы — на бахчу, там птиц ловят сегодня. А утром — мы тут первые, еще по росе.

— Почем я знаю, может, мать ему не разрешает, — дернула подбородком в сторону Ромки. Девчонки на переднем сиденье захихикали.

Роман запламенел ушами и возненавидел Шурины жесткие волосы, убранные в растрепанный пучок, оплывающую шею, складочку меж коричневых грудей. Квадратные бедра.

— Ему? — величественно удивился Пестик и хмыкнул погромче, — да мы еще тем летом, сто раз уже…

Шура отвернулась, перегородив проход широкой спиной. Захлопнулись облезлые двери.

Ребята шли по тропинке, отделенной от дороги частоколом деревьев. Стемнело сразу, как только солнце, продравшись сквозь ветви, свалилось за траву. Фонари бросали под ноги ажурные тени. Редкие машины, размазывая свет фар, провозили музыку, разную.

Пестик рассказывал. Запинаясь и подбирая слова. Взмахивал иногда тонкой рукой, приостанавливался, засматривал Ромке в лицо — бесцветное в свете очередного фонаря.

— В этом году — темный август. Дед говорил — очень редко так. Следующий только для наших с тобой внуков, когда им по пятнадцать-шестнадцать будет.

— И что?

Пестик помолчал. Сказал, стесняясь:

— В темном августе вызревает черный виноград на заброшенном винограднике, за бахчами. Всего пару недель он там. Ночами. А потом пропадает куда-то. Осыпается, что ли.

— Ух, ты! Надо было ведро взять, или пакет какой.

— Нельзя его есть.

— Блин, Петька, че ты крутишь? Зачем мы тогда?

Свернули на грунтовку, что уходила с асфальтовой дороги в бахчи.

Шли в почти черном пространстве. Узкая луна подталкивала в спину, заставляя наступать на собственные размытые тени. Ночь висела перед глазами нагретой водой. Лишь к земле расслаиваясь — на еле видную светлую дорогу, еле видные тёмные грядки с булыгами зреющих важно и молча арбузов. Но стоило присмотреться к чему, нагоняла под взгляд темную воду. Прятала. От призрачности насмотренного у Ромки закружилась голова. Шатнуло. Пестик придержал его за плечо:

— Не смотри прямо. Так, верхами.

— Ага.

— Темный август, — сказал Пестик.

И Ромка вспомнил череду одинаковых жарких дней, ожидание свежести… Но ветер приходил теплый, лапал ватными ладонями потные лица. Жестяночки цикад — закроешь глаза и кажется — весь мир из них — множатся точками, множат одинаковые звуки. Степь с травой, высохшей до комариного звона, — каждый стебель, истончаясь, превратился к макушке в стоящую торчком леденцовую нитку, — глянешь — дымка плывет над землей.

Вечера, томящие душу неправильностью своей — солнца нет, но зной потемнел и остался, заливая двор, стол с чашками. Не тень, не свежесть, просто — ночь. Ждущая терпеливо, когда ляжешь, чтоб навалиться сверху, выжимая щекочущий пот — по бокам, по бедрам — к влажной простыне.