Читать «Темный август» онлайн

Блонди Елена

ТЕМНЫЙ АВГУСТ

посвящается Елене Гномалле (Щепетовой)

Слишком большое одиночество, чтобы с кем-то его разделить, словно ромашка с четным количеством лепестков: любить — не любить, словно подушка, тяжелая от пота и от кошмаров, слишком большой выбор оттенков всевозможных загаров, слишком, все вокруг слишком, все вокруг — словно, люди кажутся странными для тех, кто заинтересован кровно в инакости, в бесповоротности сказанного. Темный август. Лето выключено. Сердце промазало.

Феникс Павел

Ромка срезал кисть и покачал на ладони. Виноград увесисто разлегся, тыча круглые ягоды меж растопыренных пальцев. Свалил аккуратно груз в припыленное белое нутро эмалированного ведра. Еще три таких грозди и можно нести. Второе ведро уже дробно круглило макушку. С горкой.

Ромка вздохнул. Собирать — удовольствие. Пять кисточек — ведро. Но таскать приходится часто. Тяжелые ведра гнули спину, лепили к позвоночнику пыльную рубаху. Прижимали кожаные сандалии к сухой земле. Земляные комки разбивались, сыпали неровную крошку под ступни. Кололи суставчиками стеблей. И ветер — неторопливый — горячо дышал в макушку, лез под завернутый воротник.

Скорее бы вечер. Солнце желто смотрело, клонясь к горизонту. Без облаков, не мигая. Будто проверяло, хорошо ли работают.

А куда денешься? Сам напросился. Нет, чтобы с утра с предками на машине — на море. Но пообещал Пестику, что неделю с ним — на винограде. Как дурак… Пестик денег заработает, он уже месяц на уборке. А Роман не знал, когда ехал в поселок. Думал, возьмет Пестика и будут вместе — на море. С предками уже в пансионате наотдыхался.

Насупился, уложив на левую руку следующую гроздь, чикнул у основания короткими лезвиями кусачек. Маленький хруст, будто выбеленная солнцем косточка под ногой, — и гроздь потяжелела в руке. Устроил в ведре. Большая. Еще одну и — идти. А далеко. Против солнца еле видна пирамида ящиков и несколько черных силуэтов.

Листья зашуршали, и выломился через кусты из соседнего ряда Пестик. Придерживая одной рукой натянутые проволоки, невидные за растопыренными ладонями листьев, другой потирал лоб, через который — ссадина. Не усмотрел, значит, поерзал где-то по алюминиевой струне.

— Я уж ищу-ищу тебя, — заговорил, усаживаясь на рыжую щетинку травы под бетонным столбиком, — задолбался уже, — вздохнул с удовольствием, сорвал и выбросил несколько листьев, что лезли в глаза, — во, набрал, молодца! Иди, перекурим!

Ромка замялся. Он с Пестиком перекурил разок. Мать чуть до костей не сгрызла. Да куда это годится, да тебе всего пятнадцать, да зубы, да легкие… Будто он виноват, что Пестик курит такую дрянь. До утра — дыхнешь в потолок, и комары падают. Дома-то он покуривал втихую с пацанами, но там сигаретки с фильтром, зажевал чем угодно и — хорошо. И не нравится ему.

— Кури сам свою отраву, — сказал. Срезал последнюю гроздь и увенчал ведро.

Устроился рядом с Пестиком на колючей траве. Неровная земля ворочалась под задницей, кусала сквозь шорты.