Читать «Там, где папа ловил черепах» онлайн - страница 27

Научив хозяйку делать перевязку и подробно разъяснив этим людям, как проводить лечение дальше, дядя измерил температуру у больного. Она значительно спала. Не успели мы встать со стульев, на столе уже появилась еда. Хозяева умоляли нас разделить с ними трапезу. Дядя Эмиль отказывался, оправдываясь тем, что у него сегодня еще несколько вызовов. Тогда больной, полыхая желанием угостить, начал выбираться из кровати. Дядя сдался.

Мы ели горячее лобио и гоми со свежим деревенским сыром, заедая всевозможными травками. Это было необыкновенно вкусно. Говорили об урожае прошлого и нынешнего года, о том, как строили тут, на горе, своими руками этот дом. Дом небольшой, из камня и глины, и во всю длину его была галерея, служившая в праздничные дни залой для гостей.

Больной полулежал на кровати, жена подносила ему еду, в стаканах розовело вино из родной деревни, где остался деревянный дом с участком и старики. Они не захотели жить в городе.

Дядя Эмиль сам жил в детстве в деревне, давил виноград, помогая своим дружкам во время ртвели. Он неторопливо отпивал из стакана маленькими глоточками и наслаждался звуками грузинской речи. Это был язык его детства. До поступления в гимназию ни отец мой, ни дядя не знали русского языка, выучили потом.

Хозяин дома хорошо говорил по-русски, хозяйка могла вставлять в свою речь только отдельные словечки. Говорили то по-грузински, то по-русски. Однако надо было идти к другим больным. Мы находили их таким же способом, как нашли Бердзенишвили, и трудно было определить, у кого нас принимали лучше.

Я, конечно, очень устала от этого похода, но возвращалась домой как с праздника:

— Дядя Эмиль, я решила, стану доктором.

— Думаешь, лечить — это есть чурчхелы? — усмехнулся он.

— Нет, я хочу лечить по-настоящему.

— Ну и прекрасно. Знаешь, я на участке отдыхаю. От домашней сутолоки.

В доме действительно была сутолока. Это ощущалось все сильнее и сильнее, потому что на дворе похолодало, мы с Люсей предпочитали играть дома. И как-то так повелось, что несмотря на молчаливость и кажущуюся угрюмость дяди, все собирались именно в его комнате. Правда, она была самая большая, да к тому же и проходная. У меня появилась забота: проходя мимо, каждый раз закрывать дверь в галерею. Летом на это никто не обращал внимания, а подошли холода, и дядя начал требовать, чтобы ее закрывали. Но вот беда: бегая через его комнату, я, как назло, про дверь забывала. И каждый раз он терпеливо напоминал:

— Ферм ля порт!

Мама наказывала меня за невнимательность, я плакала и обещала помнить требование дяди. Если бы дядя знал, как мне не хотелось огорчать его. Я мучилась, видя, что он нервничает, но… пробегая через его комнату бесчисленное количество раз, в половине случаев я про дверь забывала.