Читать «Там, где папа ловил черепах» онлайн - страница 154

— И я… к Наде.

Поглядели друг на друга с жалостью и… Рассмеялись освобожденно и раскованно.

— Ламару уже видел?

— Нот. Хочешь, пойдем навестим?

— Соскучился, — откровенно признался Отар.

— По Тбилиси? — притворство было моей единственной защитой.

— Нет.

— А, значит, по школе?

— Ох, не напоминай!

— По маме?

— А вот и нет.

Я ликовала: шла — пританцовывала.

— Значит, ты скучал по Левану.

— Нет.

— Все нет да нет…

— Угадай!

— Ужасно трудно!

— Совсем не трудно. Я, например, твердо верю, что по мне скучала одна хорошая девочка.

— А может, она не хорошая?

— Нет, очень, очень хорошая. Такая коза! А глаза ее коричневые с ума сводят!

— Слушай, а твои глаза казались мне в детстве черными!

— Ну вот видишь, какая метаморфоза. Однако ты что? — Отари остановился. — Хочешь сказать, что тебе не нравятся мои глаза?

Он с притворной обидой вскинул глаза к небу, напружинил грудь. Я залилась смехом:

— Да, да, ужасно не нравятся!

— А почему так восхищенно хохочешь?

— С чего ты взял? Вот фасонит!

— А почему бы и не пофасонить? На соревнованиях я взял первое место среди юношей!

— Правда, Отари? Поздравляю!

— А в ближайшие дни начинается набор в авиационное училище…

Я не сводила с него глаз: какой красивый, какой смелый!

— Буду летчиком-истребителем. — Он рубанул ребром ладони воздух крест-накрест, воскликнув при этом: — Джах! Джух!

— А мама разрешит?

— Она в ужасе. Говорит, небо — очень высоко, — Отари рассмеялся.

— Ну и как же?

— Уговорю.

— Тогда надень поскорее пиджак!

— Зачем?

— Простудишься и не сможешь поступить в летную школу.

— Ах ты коза! — И он стал декламировать: — «Ветер, ветер, мокрый снег, на ногах не стоит человек!..»

— Чьи стихи?

— Блок. Поэма «Двенадцать».

— А дальше?

— Не помню. Большая. А еще мне нравится Горький. — Отари остановился. — «О, смелый Сокол! В борьбе с врагами истек ты кровью, но капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут…» А знаешь, Горький в 1892 году работал в наших паровозовагоноремонтных мастерских. Это вы в свою тетрадь записать можете.

У калитки Ламары мы, не сговариваясь, повернули обратно. Так прогулялись вверх и вниз по улицам раз пять. Я, конечно, нет-нет да и вспоминала маму: задаст она мне. Сейчас ведь уже поздно. Я так поздно никогда не возвращалась домой. Попадет. Ну и пусть. Я готова была на любую казнь, лишь бы не разлучаться с Отаром. И все же страх независимо от моей храбрости заставлял держаться поближе к дому. Мы остановились у ворот, Отари крепко обнял ствол липы, я напевала:

Утомленное солнце нежно с морем прощалось, В этот час ты призналась, что нет любви!..

А он говорил в это время о том, как я стану певицей, и он, прилетая на самолете из дальних стран, будет бросать к моим ногам заморские цветы…

— Я хочу быть врачом. Как мой дядя.

— Будь и врачом, — великодушно разрешил Отари. — Это совершенно не помешает гармоничному развитию твоей личности. При коммунизме люди будут развиваться физически, эстетически и нравственно, Лично я полечу в другие миры.

— А земное притяжение?

— Преодолею.

— Знаешь, ты немного сумасшедший.