Читать «Солист Большого театра» онлайн - страница 41

Не сталкиваться с проявлениями юдофобства отец, разумеется, не мог. Однажды в театре схватился с народным артистом, позволившим себе озвучить грязную сплетню; о том эпизоде вспомнив в Израиле, имя не назвал, впрочем, коллега мгновенно принёс извинения: может, я что-то не так понял…

Удивительно другое – он не пострадал не только в годы борьбы с «безродными космополитами», но и после ареста «врачей-убийц», вот только в тот январский день письмо Вождю зачитала русская певица и депутатом больше не избрали (то ещё страдание). Но его имя продолжало значиться на декадных афишах театра, его приглашали на гастроли, он звучал по радио. Удивляться, нет ли? Грампластинку Соломона Хромченко хранили в семье «ярого юдофила» Шолохова (воспоминания Эмиля Сокольского, Интернет).

Да, сталинская коса выкосила не всех «запятнанных пятым пунктом», иные в ЦК КПСС и Президиуме Верховного Совета СССР, в министрах, на других высоких постах оставались, даже Сталинские премии получали. Но всё это не отменяет психологически ущербного вопроса: почему, если не списывать всё на провидение, не тронули Соломона Хромченко? Как бы дико ни звучала моя гипотеза и как бы она меня самого не коробила, я всё же её озвучу.

Начну с того, что если бы для ареста требовался повод, что смешно, то достаточно было напомнить непонимающему, что перед войной он пел в итальянском посольстве, на что, разумеется, было получено разрешение НКВД, но этого никто не вспомнит, даже подарки от фашистов принял. Неопровержимая улика: альбом с грампластинками фирмы «Records» – Энрико Карузо, Беньямин Джильи, Рената Тибальди, это куда ни шло, но вот и фирменный радиоприёмник, позволяющий слушать вражью клевету, а потом её пересказывать, желающие подтвердить нашлись бы тотчас.

Понятно, что не спасло бы ни членство в партии, ни депутатство, ни что когда в Большом театре проходили транслируемые на всю страну правительственные заседания, он запевал из оркестровой ямы «Интернационал», а чтобы пройти в театр, получал спецпропуск Лубянки. Наплевать и растереть, помня, что от расправ не спасало даже членство в Политбюро и звания Героя Советского Союза или соцтруда.

Так почему пронесло?

Моя версия, даже если я преувеличиваю социальный имидж отца: его могло защитить только неведомым мне образом проявляемое, но ближайшему окружению Вождя известное его благоволение. Может, замешанное на удивлении из всех единственным на сцене его «императорского» театра солистом, проявившим то ли мужество, то ли безрассудство не отказаться от «неблагозвучного» имени.