Читать «Сокровища Валькирии (Книга 3)» онлайн - страница 61

Воробьев вернулся глубокой ночью, в сильный, густой снегопад, что, собственно, и помогло ему добраться до обсерватории через американскую зону, напрямую. Он не вошел в дом, а свалил с плеч ношу - тяжело раненного и умершего по дороге бойца из группы Кутасова, постучал в открытые двери и сел на ступеньки крыльца. Он был красный от крови с ног до головы, чужой крови, пропитавшей насквозь одежду и доставшей до тела. Розовый липкий снег сваливался с него ломтями, от спины поднимался столб пара; он сидел и, механически двигая рукой, гладил волосы мертвого. Воробьева на подходах к поселку заметил наблюдатель, и потому "каскадер" со своими ребятами прибежали первыми. Стояли вокруг молча, светили фонарями под ноги, чтобы не слепить, тянули влажные сигареты. Арчеладзе вышел минутой позже, так же молча посмотрел убитому в лицо, попытался закрыть ему глаза - не вышло, веки поднимались, и было ощущение, что мертвый дремлет. - Вот,- сказал наконец Воробьев.- Взял с собой парня... со знанием английского, немецкого и итальянского... - Рассказывай,- бросил полковник.- Что говорят в штаб-квартире? - Смотри, что говорят,- огрызнулся тот, кивая на убитого.- Туда на выстрел не подойти! В охране не пехотинцы, а такие псы! - Ладно, не пугай. Давай все по порядку. - Весь Пловар контролируется патрулями, вокруг штаб-квартиры двойное кольцо негласной охраны, и не из морпехов... Их сняли, видимо, после того, как мы взяли археологов. А эти работают как охотничьи собаки, верховым чутьем... Нас засекли еще на подходе, но пропустили через оба кольца. Ну и взяли в оборот... - Оглянулся бы хоть пару раз,- проворчал Арчеладзе.- Если глаз на затылке нет. - Никанорыч!.. Я знаю свое дело. У них аппаратура!- он выдернул из кармана прибор размером с ладонь, напоминающий телефонную трубку начала века.- Я такой и не видел!.. Ловит все, что шевелится. На километр!.. Окна в штабе с защитой, стекла не послушать, антенны на крыше - тоже. Есть каминная труба, но попробуй доберись до нее!.. В общем, назад прорывались с боем. Как начали нас с рук на руки передавать!.. Отстреливались до самой зоны. Не пошел бы такой снег, обоим труба... А так глянуть - все тихо-мирно, и вывеска - Гражданская полиция ООН. Лимузины ползают с такой же надписью... - Товарищ полковник!- вдруг подал голос Кутасов.- Пока снег идет, может я схожу в это гнездо, почищу его? Бойцы смотрели выжидательно, снизу вверх, стоя на нижних ступенях. Арчеладзе молчал, и это вдохновило "каскадера", начал давить. - Они сейчас не ждут. Войдем тихо, стрелять не будем... - Никуда не пойдешь,- отрезал полковник.- Найди доски, сделайте гроб. Утром схороним. - У меня свой счет, товарищ полковник,- напомнил Кутасов.- Двое убитых, один ранен. - Это много, Сережа! Так пойдет, твоей группы на год борьбы не хватит. А воевать еще долго... - Нет, я такого случая упустить не могу!- вдруг заартачился "каскадер".За одного положу десяток! Мужики!.. - Отставить,- тихо проронил полковник.- Мне не нужны их трупы. А нужно мне - знать, какие речи ведут в этой штаб-квартире. И так уже нашумели... - Можно было бы и без шума,- глядя исподлобья, проговорил Воробьев, и Арчеладзе понял намек. - Долго думал? Умник... - Долго... Нес парня и думал. Всю дорогу. - Еще подумай! - Никанорыч!.. - Отставить! Я повел вас. Я принимаю решение. В этот миг он вдруг отчетливо осознал слова Капитолины об истеричности. Сейчас жар горячего сердца был у этих мужиков выше разума. Ими владела мысль души - порыв, сиюминутный всплеск эмоций, на первый взгляд, благородный гнев, однако способный только красиво навредить делу. Вспомнились спокойные, холодные и мудрые глаза медика Густава Кальта... - Тело погибшего подготовить к похоронам,- распорядился ой.- Оплакивать после победы. Кутасовские бойцы неожиданно покорно вняли его словам, переглянулись, тут же сняли с петель наружную дверь, переложили на нее убитого, распрямили ноги, сложили руки и понесли под густую завесу снега. Воробьев отряхнулся, вошел в дом, и здесь при ярком свете вдруг увидел себя окровавленного, встал, растопырив руки. В этот момент в коридоре появилась Капитолина. - Я включила титан,- буднично сказала она.- Вода уже теплая. Тебе нужно вымыться, Врабий. Он только сверкнул глазами. - Премного благодарен, барышня! Выждал, когда она уйдет к себе в комнату, и ногой распахнул дверь к Арчеладзе. - Никанорыч!.. Я не стал при мужиках говорить. А сейчас скажу! - Знаю, что ты скажешь. - Это единственный выход, Никанорыч! Если они умеют проводить через охраняемую зону, по минным полям... - Умеют. - Так в чем же дело?.. Знаю, ты бережешь ее принципиально. Воевать - наше дело... - Ничего ты не знаешь! - Ты ее любишь. Но ты сбежал, когда она появилась здесь. Значит, она не принадлежит... тебе. Впрочем, и себе тоже. Я же вижу! Она одержимая! - Она пойдет с удовольствием,- подтвердил Арчеладзе.- А какими глазами потом мы станем смотреть в ее глаза? Ты подумал? Два мужика посылают бабу на дело, которое не могут сделать сами. - Иного выхода нет, Никанорыч. В Плова-ре гнездо "Арвоха", это точно. Так охраняют лишь сверхсекретные службы. - Я знал это, потому и послал тебя. - Откуда, Никанорыч?.. Я по дороге думал. Нес этого парня со знанием языков и думал... Откуда? - Всю прошлую ночь я гулял в корчме с одним офицером,- признался полковник.- Бывшим командиром батальона морской пехоты. Естественно, он американец, хотя имеет отдаленные русские корни. Эмиграция первой волны. - Гулял? - Можно сказать, пьянствовал. Он оказался хорошим мужиком. - Сегодня такие же хорошие мужики гоняли нас в горах, как зайцев! - А вчера мне было хорошо. Сначала было очень плохо, и ты знаешь, отчего. Когда столкнулись с ним на дороге, вдруг все отлетело, обсыпалось... - Никанорыч! Но ты же мог его раскрутить по большому счету!- вдруг зажегся Воробьев.- По пьянке из человека можно вытащить многое, если не все. А командир батальона много чего знает. - Понимаешь, мысли такие были,- подумав, сказал Арчеладзе.- Только я не имел права раскручивать этого парня. - Какие права, если идет война?! - Война-то идет, но не с ним. Он уже не способен воевать, потому что... верит в Бога. И просил меня, безбожника, убить его врага. Не знаю, грешно это с точки зрения веры или нет - просить другого человека убить. Но он просил искренне. Его враг - это и мой враг. Наш. Враг рода человеческого. И я пощадил этого парня, обещал исполнить просьбу. - Да, это благородно, по-гусарски,- горько усмехнулся Воробьев.- Только цена благородства высокая - человеческая жизнь. А мужик был - умница. Два верхних образования, двое детей... Даже могилы никогда не увидят. - Не ной, кошкодав. И так тошно. - Что ты собираешься предпринять? Он снова намекал на Капитолину. Однако не услышав ответа, подумал, хотел вывернуться. - Давай отпустим Кутасова? Снег наверняка будет до утра... А их, шакалов, можно резать! Один вчера наскочил... Должно быть, возмездие! - Это мой урок... - Что?- насторожился Воробьев.- Твой урок?.. Тоже стал играть этими словами - рок, урок! - Не играть, Володя. Тут высокий смысл! Урок... Какая неизбежность в этом слове. И я исполню его. - Что, пойдешь сам? Ну, иди, иди! Я найду тебе досок на гроб. - Спасибо, друг. Только мне доски не подойдут. Чернобыльцев обычно хоронят в свинцовых гробах, чтобы атмосферу не отравляли. - Никанорыч, ты стал упертый мужик! - Давай сюда свою аппаратуру. И иди принимать душ, там вода согрелась. - Одного не отпущу! Ты что, с ума сошел? - А я один и не пойду. Приготовь мне две радиостанции со свежим питанием и возьми у Кутасова "Бизон" с глушителем. Все. - Мне что же, сидеть здесь? Как пацану!.. - Когда будет нужно, позову. Всех позову,- он направился было к двери и вернулся.- Знаешь, Володя, этот парень... комбат американских морпехов, натолкнул меня на мысль... Я тоже начинаю верить в Бога. Не знаю, какой он, жил ли на Сатве. Но есть его предначертания. Рок, судьба - называй как хочешь. Это есть! И никуда не уйти. Капитолина была уже одета по-походному, в высоких кожаных сапогах и плаще, только непокрытые волосы заколоты множеством каких-то причудливых шпилек в виде наконечников стрел, сделанных из белой кости. - Знаю, ты нашел мне подходящее занятие,- сказала она, не дожидаясь вопросов.- Я почти готова. Стояла она перед зеркалом, словно они собирались сейчас куда-нибудь в театр или на концерт. Арчеладзе заготовил слова и аргументы, объясняющие ситуацию, однако сказал всего лишь одну фразу: - Смерть этого бойца на мне. Капитолина будто не услышала этого, поправила прическу, вглядываясь в свое отражение. - Я пойду одна. Скажи, что мне нужно сделать. - Ты не пойдешь одна!- отрубил Арчеладзе.- Либо не пойдешь вообще. - Не хочу, чтобы мне мешали... А ты будешь мешать. - Привыкай! - Добро,- неожиданно легко согласилась она.- Но тебе придется поступиться своей волей. Сможешь?.. Полное подчинение, беспрекословное выполнение моих желаний. И никакого мысленного противления, о чем бы ни попросила. Арчеладзе хотел обратить все в шутку. - Иногда бывает приятно... повиноваться женщине. Посмотрю, как ты это делаешь. Может, сам научусь ходить по минным полям и отводить глаза. - Не обольщайся, Гриф, не научишься никогда. У тебя слишком сильны мужские начала. Эта наука доступна исключительно женщинам. - Почему такая дискриминация?.. В вашем обществе? - В нашем обществе,- подчеркнула она,- нет никакой дискриминации, поскольку мужчины исполняют мужской урок, женщины - женский. Как в Домострое, если ты помнишь. Будь ты трижды гоем, все равно Космос от тебя закрыт. Твоим собственным разумом. А женщина, как известно, стихия. Космос начинается прямо над нашими головами, и потому мы носим космы. И потому способны к деторождению... Вот, теперь я готова! Капитолина обернулась к нему и Арчеладзе увидел Дару, ибо иначе невозможно было назвать женщину с пронизывающим и одновременно чарующим взором.