Читать «Собрание сочинений в 25 томах. Том 9» онлайн - страница 142

— Ав церковь ходите?

Тут она вздрогнула, зарделась вся.

— В церковь,— говорит,— дорога никому не заказана.

Понимаю, что задел я ее, и скорей говорю:

— Вы не так меня поняли! Я Евангелие знаю и Марию Магдалину помню и грешницу, которой фарисеи искушали Христа. Я спросить вас хотел: не имеете ли вы обиды на бога за жизнь свою, нет ли сомнения в доброте его?

Она наморщила бровки, подумала и удивленно спрашивает:

— Не вижу я, при чем тут бог?

— Как же,— мол,— он наш пастырь и отец, в его властной руке судьба человеческая!

А она говорит:

— Да ведь я людям зла не делаю, в чем же я виновата? А оттого, что я себя нечисто держу,— кому горе? Только мне!

Чувствую — говорит она что-то добротное, сердечное, а понять не могу.

— За свои грехи — я ответчица! — говорит она, наклонясь ко мне, и вся улыбается.— Да не кажется мне велик грех-то мой... Может, это и нехорошо говорю я, а — правду! В церковь я люблю ходить; она у нас недавно построена, светлая такая, очень милая! Певчие замечательно поют. Иногда так тронут сердце, что даже заплачешь. В церкви отдыхаешь душой от всякой суеты...

Помолчала и добавила:

— Конечно, и другой интерес есть — мужчины видят.

Удивляет она до того, что у меня даже пот на висках выступил, не понимаю я, как это у нее всё плотно и дружно складывается.

— Вы,— спрашивает она,— очень любили жену?

— Очень,— говорю. И всё больше нравится мне ее хорошая простота.

И начал я рассказывать ей о своем душевном деле — про обиду мою на бога за то, что допустил он меня до греха и несправедливо наказал потом смертью Ольги. То бледнеет она и хмурится, то вдруг загорятся щеки ее румянцем и глаза огнем, возбуждает это меня.

Первый раз в жизни обернул я мысль свою б весь круг жизни человеческой, как видел ее,— встала она предо мной нескладная и разрушенная, постыдная, грязью забрызганная, в злобе и немощи своей, в криках, стонах и жалобах.

— Где здесь божеское? — говорю.— Люди друг на друге сидят, друг у друга кровь сосут, всюду зверская свалка за кусок — где тут божеское? Где доброе и любовь, сила и красота? Пусть молод я, но я не слеп родился,— где Христос, дитя божие? Кто попрал цветы, посеянные чистым сердцем его, кем украдена мудрость его любви?

И рассказал ей о протопопе, как он меня черным богом пугал, как в помощь богу своему хотел полицию кричать. Засмеялась Татьяна, да и мне смешон стал протопоп, подобный сверчку зеленому,— трещит сверчок да прыгает, будто дело двигает, а кажись, и сам не крепко верит в правду дела своего!

А посмеявшись, затуманилась хорошая девица.

— Всего я не поняла,— говорит,— а иное даже страшно слушать: о боге дерзко вы думаете!

Я говорю:

— Не видя бога — жить нельзя!

— Да,— говорит,— да ведь вы с ним точно на кулачки драться собрались, разве это можно? А что жизнь тяжела людям — верно! Я тоже иногда думаю — почему? Знаете, что я скажу вам? Здесь недалеко монастырь женский, и в нем отшельница, очень мудрая старушка! Хорошо она о боге говорит — сходили бы вы к ней!

— Что ж, я пойду! Я теперь везде пойду, по всем праведникам, нужно мне успокоиться!