Читать «Следы неизвестного» онлайн - страница 71

— Молодожены мы.

Все трое постояли, подумали. Пермяков поднял портфель и шагнул за дверь. Пунцовые понятые — за ним.

На лестнице ждал Брыкин. Поднялись на третий этаж, остановились перед закрытой дверью.

— Доставай, Афанасий, ключ.

Брыкин похлопал по карманам:

— Так, этта, нету ключа.

— Как нету? Я ведь распорядился вернуть тебе все, что отобрали при обыске!

— Этта, не было ключа, Егор Павлыч.

Пермяков опустил на пол портфель и прислонился к стене.

— Афанасий, ты что ваньку валяешь? Я же тебя потому и задержал, что ключ был только у тебя да у соседки Никитиной, которую ты обокрал…

Брыкин развел руками и молча хлопнул себя по карманам: и рад бы, мол…

— А домой ты как попадал? Замок-то свой фирменный чем открывал?

— Ну, этта, просто. Замок знакомый, — засуетился Брыкин. — Вот ковырну… Ага, вот, — он взял у следователя складной нож.

Парень, понятой, заволновался и прикрыл плечом жену. Но Брыкин внимания на них не обращал. Он засунул лезвие под накладку замка, замер, будто к чему-то прислушиваясь. Раздался щелчок, и дверь тихо поползла внутрь квартиры.

На шум выглянула из своей комнаты Никитина, потерпевшая. Невысокая, но широкая и плотная, она в свои пятьдесят похожа была на средних размеров танк, так решительно и грозно двинулась она вперед, не спуская цепких маленьких глаз со сжавшейся фигуры Брыкина.

— Ах ты, двурогая вошь! Явился-таки? Ну, я с тобой сейчас разберусь…

Брыкин юркнул за спину Пермякова и закричал:

— Цыц ты! Цыц, тебе говорят! Ты, этта, не смей! Я под защитой закона!

Из необъятной груди Никитиной доносилось глухое клокотанье:

— …Закон вспомнил… дух вон… мразь поганая… сам влип — других тянешь…

— Во-во! — еще звонче закричал Брыкин. — Сама поняла, спекулянтка! А ты, этта, думала, Брыкин пойдет у рабочего человека красть? А сто пятьдесят четвертую не хошь ли?

Никитину в спекуляции Пермяков подозревал уже давно. Еще когда она заявила о краже. «Так, откуда у вас, незамужней женщины, и зачем они вам — эти четыре нейлоновые рубашки?» — «Я, может, подарить их собиралась. Мои — и все!» — «А туфли мужские, импортные, две пары — это тоже сувениры?» — «Какие еще сувениры? Мои туфли!» Делать нечего: за руку не схвачена. Приняли заявление, начали расследование. Брыкин объявился дней через двадцать. «Где был?» — «Так, этта, отдыхать ездил». Но кражу признал сразу. Рассказал, что загрузил вещи в чемодан Никитиной, сел в поезд и поехал куда глаза глядят. «Просплюсь, этта, выйду на станции, продам вещичек, водочкой запасусь — и дальше. В купейном, этта, хорошо! Как в санатории…»

В такой ситуации пробовать разыскивать вещи было делом безнадежным: Брыкин даже названий станций не помнил, где он, пьяный, продавал вещи. Единственное, что могло подкрепить его признание, был задокументированный рассказ и показ, где и какие вещи лежали, как были свернуты, в каком количестве и т. д. Успокоив расходившуюся Никитину и оставив ее в кухне, Пермяков сел за стол в ее комнате — писать протокол.

— Ну давай, Афанасий, про каждую вещь в отдельности. Что там первое-то? Норковая шкурка темной окраски?