Читать «Следы неизвестного» онлайн - страница 70

Прикурили. Брыкин, изогнувшись, сунул руку за спину, долго возился, кряхтя и шмыгая носом, наконец вытянул откуда-то смятый в малюсенький комочек рубль:

— Егор Павлыч, пошли, этта, кого ни есть за папиросами.

У следователя дернулась вверх белесая бровь, он хотел было возразить, потом махнул рукой:

— Ладно, поедем на эксперимент, — с переселением в кабинет Литовцевой в лексиконе Пермякова появилось новое слово, — по дороге купим. Тебя к режиму приучать — все равно что отучать воровать…

— Это — так, — оживился Брыкин. — Вот я и говорю: как, этта, она засвиристит, как шлепнет, да ка-ак звезданет, этта, меня…

— Ладно, будет врать! — замахал рукой Пермяков. — Ты, этта, — передразнил он, — год восьмой?.. Да, восьмой год уже мне рассказываешь.

Брыкин вытянул ноги, удобно откинулся на высокую спинку стула и зашевелил грязными пальцами:

— По карманке — два раза, раз — на хазе… Потом, этта, грабанул… А за грабеж ты все-таки зря меня, ей-бо, зря, — мимоходом заметил он. — Ну где ж восьмой-то, Егор, этта, Павлыч! Девять годков, как одна копеечка, нашему, этта, знакомству… Во́ сколько! А ты все не веришь…

Сам Брыкин был неколебимо убежден, что воровать его тянет именно с той поры, как его ранило. Был он во время войны в хозвзводе при каком-то госпитале в глубоком тылу. И надо же такому случиться: за всю войну не слыхал ни одного выстрела, ни единого взрыва. А вот шальная бомба с заблудившегося, видно, самолета упала, не разорвалась, но отколола кусок кирпичной кладки. Он-то и угодил Брыкину в голову, заклеймив навечно особой приметой, справкой об инвалидности и, как он считал, неизбывной тягой к воровству. По крайней мере, Пермяков, пришедший в отделение девять лет назад, первым получил дело о карманной краже, совершенной Брыкиным, и с той поры регулярно сажал его на скамью подсудимых. Ему уж и звание дали: главный брыковед. Пермяков подозревал, что гордиться этим не следует, что другим попадаются более интересные дела. Но подозрение было смутным и не слишком его беспокоило.

Из дежурной комнаты позвонили: освободилась машина. Пермяков взглянул на часы и заторопился:

— Поехали, поехали!

Брыкин покорно встал и запахнул пальто на худой фигуре. Потом приподнял одну ногу, другую — осмотрел свои довольно справные еще ботинки. Вздохнул:

— Никак, этта, не могу сносить. Только шнурки меняю. Опять, этта, двух месяцев не проходил еще. Надо дома лагерные надевать…

— Ты никак для отсидок спецодежду завел? — спросил Пермяков.

— Так, этта, жалко же…

Для закрепления показаний преступника на месте происшествия — Пермяков важно именовал это следственным экспериментом — нужны были понятые. Пермяков зашел в квартиру на первом этаже. В полутемном коридоре какой-то парень самозабвенно целовал девчонку. Растерявшийся Пермяков хотел тотчас выйти, но, повернувшись неловко, уронил детский велосипед и свой портфель. Нагнулся поднимать, потом, совсем смешавшись, раздумал и сказал только:

— Вот. Уронил.

И, рассердившись на себя, нахмурился, мрачно спросил:

— Понятыми пойдете?

Парень ошалело глядел на него, потом кивнул головой и сказал: