Читать «Скудный материк» онлайн - страница 82

 -- На старом месте, где был до всего этого. В Грозном. Уже оформляют... Мне ведь там и путевку дали.

 -- Что вы говорите! Путевку? -- вежливо, но довольно язвительно переспросил Хохлов. -- Скажите пожалуйста, путевку... Очень мило.

 Платон Андреевич приподнялся на локте, обернулся, высматривая что-то в отдалении. Потом легко вскочил и зашагал прочь. Иван предположил даже, что он уходит насовсем. Но главный геолог дошел до скромной кучки пляжного барахла, до своих вещей, давно лежащих без присмотра на берегу, присел, пошарил. И когда он вернулся, на лице его были солнцезащитные очки -- но не черные, а какие-то разноцветные, радужные, отражающие и море, и облака, и песок. Зеркальные очки, поди, из-за границы.

 -- Что же вы там будете делать, в Грозном? -- осведомился Платон Андреевич.

 -- Известно что -- бурить...

 -- А что там бурить?

 -- Как -- что?

 -- Вот я и говорю -- что? Там ведь все вдоль и поперек давно разбурено. Клочка не осталось.

 -- Ну, это положим, -- усомнился Иван.

 -- Вот и положим. Я ведь Грозный не хуже вашего знаю.

 Теперь, когда Иван смотрел на соседа, он уже не мог видеть его глаз, ни самих глаз, ни их выражения, а видел он теперь только самого себя, отраженного в этих очках, -- две собственные физиономии, изувеченные выпуклыми линзами: с прижатыми ушами, оттянутым книзу подбородком, лбом луковицей. А лицо самого Хохлова было при этом непроницаемо.

 -- Работа найдется, были бы руки, -- сказал Иван.

 -- Да... Вот именно -- руки.

 Все же, несмотря на хитрые очки, Иван заметил, как сейчас, при этих словах, огорчение и обида отчетливо изобразились на лице главного геолога.

 -- А Печоре, значит, больше руки не нужны? Так?.. Пусть Печора катится к чертовой матери, а мы умываем руки. Мы едем туда, где полегче да попроще.

 -- Знаете, -- озлился Иван Еремеев, -- у меня эта ваша Печора отняла пятнадцать лет. Пятнадцать лет жизни.

 -- Во-от! -- обрадованно воскликнул Платон Андреевич, будто только и ждал этих слов.

 Он рывком сорвал с переносицы свои щегольские очки и пристально воззрился на Ивана.

 -- Послушайте, а вы знаете... -- Но тут же перебил сам себя: -- Простите великодушно, как ваше имя-отчество?

 Да, его имени-отчества сосед, конечно, не знал. Откуда ему было знать. Добро хоть в лицо запомнил и фамилию не позабыл. Мог бы, однако, и часом раньше справиться насчет имени-отчества.

 -- Иван Сергеевич.

 -- Очень приятно. Так вот, Иван Сергеевич, вы знаете Бергера?

 -- Тот, который...

 -- Да, тот, который... -- решительно подтвердил Хохлов. -- Тот, который нашел "тяжелую" нефть. И разработал шахтный способ добычи этой нефти. И вообще совершенно гениальный человек.

 Лично я не знаком, не довелось.

 -- Неважно. Поверьте мне -- это феномен!

 Иван кивнул головой, не стал спорить.

 -- Так вот. Бергер отсидел двадцать лет. Теперь он тоже реабилитирован, восстановлен во всех правах и заслугах. Его пригласили в Москву, предложили кафедру, квартиру и дачу в Тарасовке. Плюс -- перспектива баллотироваться в академию... А он? Он отверг все это и остался на Печоре. Он сказал: "Двадцать лет -- слишком большой срок для человеческой жизни, чтобы им можно было пренебречь. Если я это сделаю, мне придется самому себе признаться, что двадцать лет пропали зря..." Вы понимаете? Он слишком ценит то, что сделал за эти годы, чтобы теперь махнуть на все это рукой и уехать. Он вложил в Печору весь свой талант, все свое мужество... Это трудно объяснить. И, по-видимому, это пока недоступно для нормативной психологии. Тем не менее это факт! -- Хохлов откашлялся, с трудом переводя взволнованное дыхание. -- Да... На работу, к письменному столу, его водили под конвоем. Но в сорок втором, когда немцы были на Кавказе -- кстати, у Грозного, -- эти шахты выдали на-гора "тяжелую" нефть...