Читать «Сказка в творчестве Н.А. Римского-Корсакова» онлайн - страница 24

”...Дошло до меня, о великий царь...” — так начинает Шехеразада каждую свою новую сказку. Этим словам как бы соответствует появляющаяся в начале каждой части сюиты (кроме третьей) вдохновенная мелодия скрипки — тема Шехеразады. На этот раз — во второй части — рассказчица ведет повествование от имени своего героя, царевича-календера.

...Как-то ночью, рассказывала Шехеразада, в один дом постучались три путника, три странствующих монаха — календера. Их легко было отличить от других людей, так как они носили совсем особые одежды, а головы, брови и подбородки у них были выбриты. Эти три странника оказались бывшими царевичами. Козни недобрых людей и злых духов-джиннов лишили их не только богатства, но и отчего дома, заставив скитаться по белу свету бедными странниками.

Много удивительных, а порой и страшных приключений досталось на долю всех трех календеров. Каждый из них сказал хозяевам дома, что с ним случилась такая история, которая, ”будь она написана иглами в уголках глаз, послужила бы назиданием для поучающихся” (так уж принято выражаться на Востоке — иносказательно и причудливо). Одного царевича приговорили к смерти, и ему с трудом удалось спастись; другой вступил в единоборство с всесильным джинном, который превратил его в обезьяну. Жизнь его так полна страданий, говорит он, что

Горы б рассыпались, Коль бремя мое несли б, И ветер не стал бы дуть, И пламя потухло бы.

Третий терпел кораблекрушение, на безлюдном острове нечаянно убил человека, которого душевно любил, попал в таинственные сокровищницы, полные драгоценностей, летал на крылатом коне.

Какие именно рассказы и какого календера передал Римский-Корсаков во второй части сюиты? Этого сказать никто не может. Композитор в своей ”Шехеразаде” не иллюстрировал сказку, но воссоздавал ее. И в "Рассказе царевича-календера” он нарисовал целый ряд ярких сказочных музыкальных образов. Порою их можно связать с той или иной историей из тех, что поведали три календера.

Нетороплива и значительна речь календера, этого восточного сказителя, переданная композитором в напевной, чуть печальной и словно "повествующей” мелодии низкого по звучанию духового инструмента ~ фагота. Тембр фагота здесь напоминает человеческий голос. Мелодия эта, переходя от одного инструмента к другому, расцвечивается все новыми красками, как бы рисует различные образы. В светлом звучании более высокого и певучего духового инструмента — гобоя — под аккомпанемент арфы она наполняется каким-то тонким, немного капризным изяществом. Затем ее подхватывают скрипки и она становится грациозной пляской... И вот уже все инструменты играют стремительную и легкую пляску, — быть может, это юные девушки летят в танце, почти не касаясь земли...