Читать «Сказка в творчестве Н.А. Римского-Корсакова» онлайн - страница 26

Поэты воспели его красоту и ум, которые, казалось, ему подарили сами звезды:

Подарил Сатурн черноту ему его локонов, Яркий Марс ему подарил румянец ланит его, А Стрелец бросил с лука век его стрелы метко, Даровал Меркурий великую остроту ему, А Медведица — та от взглядов злых охранила.

А о другом царевиче сказка говорит так:

Когда красу привели бы, чтоб с ним сравнить, — В смущенье опустила бы краса главу. А если б ее спросили: "видала ль ты Подобного?” — то сказала б: ”Такого? Нет!”

О каком же из этих юношей думал композитор, сочиняя музыку?

Да важно ли нам это? Послушаем, каким изобразил Римский-Корсаков этого сказочного царевича.

Полная глубокого чувства лирическая мелодия в сочном звучании скрипок и виолончелей завораживает и покоряет как восточная песнь любви. Это образ юного нежного влюбленного.

А царевна... Как чарует ее грациозно-кокетливая, обаятельная, с тонким ритмическим узором пляска под звонкий аккомпанемент любимых на Востоке ударных инструментов. Может быть, это одна из тех дев, о которых поэты сложили столько возвышенных стихов. Не та ли это красавица, что "стройностью своей унизила копье и блеском лица затмила луну", или та, что, "подобная драгоценной жемчужине, разгоняет в сердце горе, заботу или печаль"? И не о ней ли сказал восточный поэт:

Смеясь, она будто являет нам Нить жемчуга, или ряд градин иль ромашек, И прядь волос как мрак ночной, спущена, И блеск ее сиянье утра смущает...

Мелодия пляски царевны, переходя от одного инструмента к другому, становится все пленительней. Не знаешь, где она больше покоряет — там ли, где эту изящную мелодию играет кларнет, или там, где ее задушевно и ласково, как человеческий голос, поют скрипки с виолончелями, или там, где она "дразнит" слух в звонком "посвисте" маленькой флейты — флейты-пикколо, обладательницы пронзительного, свистящего тембра.

А песня царевича вновь появляется после пляски царевны. Она становится все задумчивей, в ней даже сквозит грусть. Наверно, мечте царевича о прекрасной царевне не суждено сбыться.

Вдруг перед самым концом третьей части сюиты возникает знакомый напев солирующей скрипки. Это композитор напоминает о самой Шехеразаде, что как добрая и умная волшебница ведет нас по лабиринтам сказочных повествований.

А что же царевич и красавица-царевна? Напомнив о рассказчице всех этих чудес, композитор вновь возвратился к юным героям. Но теперь песня царевича звучит совсем по-другому: с воодушевлением, с радостным упоением. Это настоящий гимн любви, которая верностью и терпением преодолевает все преграды. О такой любви много рассказано в "Тысяче и одной ночи". А мелодия царевны — всегда такая безмятежная, "порхающая" — вдруг теперь наполняется каким-то трепетом, становится теплой, лирической. Быть может, царевне передалось то волнение, которым полна была песня царевича.