Читать «Сказания сонного леса. Легенда о варге» онлайн - страница 14

– А ты сердцем их выбирай, не умом. Умом – заплутаешь… А знать тебе надо только одно: лучше вернись, откуда приехал. И сюда более не приходи. Если не хочешь себе да другим смерти бесславной.

И Ингвар понимает внезапно, что вот она, дорога, ведущая вправо, она ведет к городам да весям, куда он путь свой держал, когда заблудился. Как понимает и то, что ждут его там, не с добром, а с мечом да кнутом, что уже постаралась для этого ведьма, как-то ей удалось этой ночью весточку передать.

Дорога прямая – в топь заведет, в глухомань да огни обманные, путнику на погибель. А кто выживет, сдюжит – сам не ведает, что будет далее, чем обернется спасение, пленником быть ли ему в заповедном лесу, или силу ведовскую обрести, то не человеку решать, человеку угадать не подвластно.

Третья дорога, по левую руку, скатертью ляжет, к дому родному вернет, отведет погибель да навьих тварей неведомых, а враждебные города да непролазные топи останутся в стороне.

Его ли слова, мысли? Как песня, как заклинание колдовское, неужто и в голову влезла проклятая ведьма?

– До встречи, Ингвар, хоть нам с тобой лучше бы попрощаться. Не ходи больше в наши края. Да не задерживайся на перепутье. Эти дороги я проложила, и вместе их долго не удержу. Чего ждешь? Выбрал – иди.

– Мне надо… – он запнулся, подбирая слова. Чужие слова на чужом языке – чтобы правильно поняла, чтоб не обидеть еще сильнее. Что-то подсказывало, неспроста сюда привела… Да, привела, а как же иначе! Сама и сказала, дороги они проложила. Если, конечно, не шутит. И не обманывает… – Мне надо знать, чем загладить обиду.

– Обиду? – перебивает она Ингвара, вся воплощенное негодование. – Какую из них? Спросил бы еще, сколько дать за кольцо серебром! За ночлег, баню и ужин, и за голову на плечах, – добавляет она уже тише, отчего «голова на плечах» становится определенно не шуткой, – будем считать, уже расплатился. Если сюда не вернешься с другими – ни лесом, ни обходными путями.

И ведь точно, думал про деньги, нечем крыть ему, хоть провались. Чего-то иного придумать просто не смог, только вслух не посмел напрямую. Но долги… а особенно перед племенем ведовским – хуже некуда, и намного важнее, чем прочее, сказанное сейчас. Про возвращение. Про других. И вдруг это ее «не вернешься» – ударило резко с размаху под дых, будто только сейчас и понял: больше нет ничего. Никогда.

– Никогда, – кивает Марушка. – Ничего. Дорог ведь четыре, не три. Ты по этой четвертой, пришел. Но не почуял ее. И не выбрал меж прочих. Так что ступай. По своей. А я по своей пойду.

На что он надеялся? Что ответит: бери меня да сади на коня, вези туда, где не найдут ни твои, ни мои, где ни рода, ни племени наших не знают, ни самих нас в лицо, где клятвами не попрекнут, какие нарушим для этого… Так? А если б сказала – смог бы? Смог бы нарушить то, дедово, «обходи стороною, дитя, подале держись от ведьмовского племени, а чужого – особо, врагами извечными враждовать нашему роду с плетущими смерть да наводящими чары»? Да свой зарок, что не брать ему ни в дом женой, ни на ложе ни единой из тех, кто чары творит? Смог бы? Прочла ведьма, то ль по воде, то ль в узлах серебряных на кольце, или в рунах, а может и в сердце его прочла. Не почуял четвертой дороги он. И не выбрал. Что теперь сожалеть?