Читать «Самая страшная книга 2020 (антология, )» онлайн - страница 307

– Дяденька, дяденька монах, – тихонечко дернули за подрясник.

– Уйди, – Матвейка отпихнулся ногой, хотел нырнуть в черную топку, но на мгновение обернулся и утробно сглотнул. Девчонка склонилась над узким лазом в темном углу, едва различимым среди устилавшей пол подгнившей соломы.

Упрашивать Матвейку было не надо. Он вихрем слетел с шестка, нырнул в дыру, ободрав плечи и лоб, и оказался в узкой, неглубокой могиле, пахнущей плесенью и землей. Возле лица мелькнули худенькие икры, девка соскочила следом, положила младенца, легла и осторожно закрыла люк в потайную дыру. Снизошла чернильная тьма, напоенная густой, омертвляющей тишиной. Девчонка и ребенок пропали, словно и не было их, растворились призраками во мраке. Матвейка задергался и засипел, лишившись и слуха, и зрения; руки зашарили по шершавым стенкам, заскребли потолок, набранный из тонких жердей.

– Ты потише, дяденька монах, – прошептали из темноты, и Матвейка обмяк, услыхав человеческий голос. Вроде в могиле, да не один. – А в печку зря ты полез, тятенька сказывал, татары по первости ищут в печах. Потому укрывище и соорудил, – девочка надрывно вздохнула. – Вот и пригодилось. А теперь молчок.

Матвейка мысленно возблагодарил Боженьку и башковитого девчонкиного отца. Хитрый мужик. Полы в избах отродясь земляные, поди догадайся, что яма вырыта и настилом прикрыта. Вдруг тем и спасемся? Темнота, поначалу казавшаяся кромешной, на деле обернулась сизоватой, липнущей пеленой. Свет узкими лучиками проникал из щели в стенке шириной меньше пальца и длиною в ладонь. В сумраке угадывалась фигура замершей девочки. Младенец, наверху оравший как резаный, внизу, слава тебе Господи, замолчал.

В избе грохнуло, что-то разбилось. Матвейка сжался, услышав шаги и чужую, гортанную речь. Татары расшвыривали вещи, переворачивали кадушки, ругались между собой. Сейчас размечут солому, отыщут лаз и… Матвейку заколотило. Нет ничего хуже татарского плена, это всякому живущему рядом с Диким полем известно. Угонят в туретчину, и больше не видать родной стороны, а горя хлебнешь такого, что не приведи Бог. Татары бьют не щадя, клеймят железом, отсекают уши и рвут ноздри ради потехи, скопом насилуют баб. Слухи ходили один другого жутчей. Еремей Сытин, приезжий купец, сказывал, будто мужикам вырезают глаза. Без глаз не сбежишь, а гребцу на галере зрение ни к чему, все равно дольше года не проживешь. Так и ведь слепота не самое страшное, татарва поганая – чик – в магометанскую веру обратит, тогда не только тело погибнет, тут и душе несчастной конец.

Тяжелые шаги замерли над Матвейкой, и парень сжался в упругий комок. Сердце колотилось о ребра перепуганным воробьем, волосы поднялись дыбом. Попали как куры в ощип…

Татары перебросились парой фраз, шаги стали удаляться и вовсе затихли. Матвейка утробно сглотнул и едва не разрыдался от пережитого ужаса. Напряжение отпустило, руки и ноги задергало судорогой. Хотелось пошевелиться, но Матвейка терпел, боясь, что татары вернутся и смуглый черноволосый воин достанет его из укрывища и с диким хохотом вырежет очи. От паскудных мыслей глаза нестерпимо заболели и зачесались.