Читать «Самая страшная книга 2020 (антология, )» онлайн - страница 306

Венька бежал, взбивая облака мелкой пыли и истошно вопя:

– …ары!..есь!

Следом за пастухом на гребень выметнулись всадники на тонконогих конях. Три, четыре, шесть. Солнце рассыпало искры по железным шлемам и наконечникам копий. Один вскинул руки, и Матвейке показалось, что незнакомец машет приветливо. Хотел ответить, но Венька споткнулся и рухнул плашмя, ткнулся в землю лицом, из спины торчала стрела. Пастушок приподнялся и из последних сил выкрикнул слово страшное, как удар ножом в потроха:

– Татары!

Матвейка попятился, едва не упав. Откуда здесь, под Саратовом, нехристи? Всадники сорвались с пригорка, и число их росло. Матвейка взвизгнул испуганным зайцем и кинулся без оглядки, подобрав полы подрясника, мешающего бежать. В спину ударил пронзительный крик и улюлюкающие боевые кличи:

– Хурран! Алла! Алла-илляла!

Матвейка сиганул через плетень, ворвался на околицу, придерживая скуфью на голове и истошно вопя:

– Татары! Татары!

Кинулся к церкви. Мысль пришла неожиданно ясная – на колокольню, ударить в набат, предупредить людей в поле и на селе. Может, кто и успеет спастись.

Идущая с колодца баба побелела и охнула. Ведра брякнули на землю, плеснула вода. Матвейка пронесся мимо, слыша дикие крики и нарастающий перестук копыт за спиной. Пронзительно свистнуло, царапнуло щеку, в стену избы с глухим стуком вонзилась стрела и загудела рассерженно, не отыскав живую, теплую плоть.

Навстречу семенил старик Прохор, по вечерам собиравший деревенскую ребятню и рассказывавший о стрелецкой службе, о турецкой войне, о славном князе-победителе Григории Ромодановском и кровавой Бужинской сече. Старик шел, опираясь на клюку и волоча за собою топор.

– Беги, дед! – заорал Матвейка, поравнявшись со стариком.

– Отродясь от поганых не бегал, – Прохор ощерил голые десны. – А ты давай, малец, тикай, я их долго не удержу.

Матвейка охнул и помчался к церковным дверям. Грудь вздымалась, кололо в боку. Он заполошно обернулся. Прохор замер на середине улицы, с трудом подняв тяжелый топор. Из пыльного облака вынеслись темные силуэты и покрытые клочьями пены, оскаленные конские рты.

– Алла! Алла-илляла!

Несущийся первым смуглый горбоносый воин на гнедом жеребце хищно ощерился, коротко махнув саблей сплеча. Седобородая голова покатилась срубленным кочаном. Прохор повалился в траву, брызгая кровью из шеи; татарская лава, ворвавшаяся в село, мутным потоком обтекала мертвое тело по сторонам.

Матвейка дернулся к храму и понял, что не успеет. Всадники в кольчугах, шлемах и безрукавках мехом наружу растекались по улицам. Один прыгнул прямо с седла, подмял окаменевшую от ужаса бабу с ведрами. Село стремительно наполнялось визгом и криками. Сопротивления не было. Мужики в поле, а если б и дома были, землепашец кочевнику в битве не ровня. Татарин с малых лет воинскому искусству обучен, тем и живет.

Покрытые пылью всадники уже мелькали возле церковной ограды, и Матвейка, подвывая от страха, влетел в ближайшую избу, выбив плечом хлипкую дверь и едва не врезавшись в девку лет двенадцати с орущим младенцем в руках. Девчонка ползала на коленях по полу. Вот дура! Делать, что ли, больше нечего? Матвейка лихорадочно заметался в поисках убежища. Сундук, набитый тряпьем, был маловат, на полатях разом найдут. В печку? Матвейка, сдавленно матерясь, полез на шесток.