Читать «Равеннский экзархат. Византийцы в Италии.» онлайн - страница 69

Э.Штайна о создании византийским правительством фем под влиянием военно-административных реформ персидских шахов Кавада I (488-496, 498-531) и Хосрова I Ануширвана (531-579). Причем основным доводом против обеих точек зрения является кардинальное различие социальных условий в Византии и на Востоке. Весьма не­однородной была и социально-экономическая структура самой империи. Поэтому разные фемы также не могли быть устроены совершенно идентично. В более позднее время фемы, образованные в Италии (Сицилия и Лонгивардия), видимо, оборонялись, главным образом, силою войск, присылаемых из Византии. О существовании здесь стратиотского ополчения сведений нет.

Итак, сравнение Равеннского экзархата с «образцовой», «чистой», «теоретически выведенной» фемой и сравнение его с конкретными фемами, существовавшими в той же Италии, неизбежно должно дать различные результаты. Экзархат как административную структуру объединяет с фемой принцип единства власти и смешанного военногражданского управления, осуществляемого правителем области, что естественно для административной системы раннего Средневековья. Сходство между этими структурами можно видеть также в их военизированном характере, примате военной власти над гражданской. Равеннский экзархат (в отличие от Карфагенского) формально напоминает фему и тем, что здесь существует тесная взаимосвязь между земельной собственностью и военной службой. Но эта зависимость, как мы видели, имеет различное содержание в экзархате и в классической феме.

Сопоставляя организацию войска в Равеннском экзархате и в фемах, обычно имеют в виду характеристики юридические. Между тем отличия в системе формирования армии в Византийской Италии и в фемах проявлялись не только в правовой сфере (набор собственников или арендаторов; с обязанностью несения военной службы, вытекающей из права собственности, или без таковой и т.д.). Для Равеннского экзархата и для фем характерна различная социальная база армии. Не вызывает сомнения тот факт, что стратиоты вплоть до X в. являлись, в основном, непосредственными производителями-крестьянами. Переход к войску тяжеловооруженных катафрактов совершался на протяжении X-XI вв. и был уже проявлением разложения фемного военного строя. Г. Острогорский считает, что таким же, как и в фемах, был социальный состав войска в Византийской Италии. Он пишет: «Большая заслуга Ш. Диля состоит в обосновании факта, что этот класс (exercitus. — О. Б.) рекрутировался из местных мелких собственников и занял то место, которое при старом порядке занимали собственники (possessores)». В этом исследователь видит сходство Равеннского экзархата и фем. Однако обратимся к Ш. Дилю. Он действительно говорит о собственниках и даже мелких собственниках («petits proprietaires-possessores») как основе войска. Но кого он понимает под «possessores»? Это понятие он расшифровывает совершенно недвусмысленно: «possessores» это те, кто в IV-V вв. платил «налог людьми» («praebitio tironum»), т.е. поставлял государству рекрутов из числа своих колонов и либертинов. Это уже собственность второго порядка, мелкая эксплуататорская, а в общем — средняя собственность. Городской possessor обладал собственностью размером более 25 югеров (С. Th. XII, I), т.е. имением, поместьем, хотя и небольшим. В условиях Северо-Восточной Италии размеры таких имений, как правило, были больше — до ста и более югеров. Как показал итальянский правовед Г. Сальвиоли, «possessores» в собственном смысле слова, а также «possessores mediocres» и «minores» составляли средний слой собственников, про­межуточный между «potentiores», «illustres», с одной стороны, и «agricolae», «vicani propria possidentes», с другой. Характерно, что в позднеантичной традиции понятия «mediocres» и «minores possessores» имели не столько экономическое, сколько юридическое значение. Они отличали от «possessores curiales» тех землевладельцев, которые хотя и имели необходимый для куриала минимум земли (25 югеров), но в курию не входили. Такого собственника Г. Сальвиоли определяет следующим образом: «possessor» — «видовое наименование, применявшееся к городскому или сельскому жителю, жившему продуктами земли, которая обрабатывалась другими», т.е. коло­нами и рабами.