Читать «Равеннский экзархат. Византийцы в Италии.» онлайн - страница 113

Троил вновь обратился к обвиняемому: «Что ты за человек, если, узнав, что Олимпий злоумышляет подобное против императора, ты не воспрепятствовал ему, но, напротив, сам вступил с ним в согласие!» Спокоен и ироничен был ответ папы: «Господин Троил! В тот день, когда, как вы хорошо знаете, да и мы слыхали, Георгий, бывший магистрат и монах, из военного лагеря пришел в город, и такие же дела творил, и то же говорил, — где был ты и те, что сейчас с тобою? Почему не воспротивился ты ему? Напротив, он выступал перед вами и тех, кого хотел, удалил и выслал из дворца. Потом при Валентине, который с согласия императора облачился в пурпур и воссел рядом с ним (на престол. — О. Б.), куда вы девались? Или вас здесь не было? Почему не воспрепятствовали ему, заявив: ‘‘Не трогай того, что не принадлежит тебе!”? Так как же мог я противостоять этому человеку, если он командовал всем итальянским войском? Может быть, это я поставил его экзархом? (“An potius ego ilium feci exarchum?”). Однако вновь прошу вас, поскорее исполняйте то, что вы решили со мною сделать. Ибо ведает Бог, что вы принесете мне большое благо, если приговорите к казни».

Итак, в своем выступлении на суде папа Мартин применил эффектный полемический прием: оправдываясь, он сам перешел в наступление, обвинив Троила и сенаторов в преступном бездействии в ходе государственных переворотов в Константинополе. Мартину, конечно, помогло великолепное знание политической жизни столицы, при­обретенное в те годы, когда он был здесь апокрисиарием. Между тем очевидно, что, указывая на невозможность противиться Олимпию, папа кривил душой: ведь именно до тех пор, пока Олимпий не пере­стал бороться с папой, его преследовали постоянные неудачи; в первую очередь папу, а не Олимпия, воспринимало как своего лидера римское войско. Однако доводы папы произвели сильное действие на обвинителей: они смешались, не зная, что говорить дальше. Сакелларий обратился к нотарию Саголебе: «Есть ли еще те, кто должен нынче свидетельствовать?» Саголеба отвечал: «Есть, господин; еще — во множестве». Опрос свидетелей продолжился. Но теперь папа Более не молчал, а напротив, решительно опровергал даваемые против него показания. Не выдержав, сакелларий закричал переводчику: «За­чем переводишь то, что он говорит? Не смей повторять, что он говорит!» Затем, прервав заседание, отправился к императору доложить о ходе процесса и узнать, что следует делать дальше.