Читать «Равеннский экзархат. Византийцы в Италии.» онлайн - страница 112

Друзьям папы Мартина удалось сообщить ему в тюрьму о существе некоторых обвинений, которые ему намеревались предъявить. В частности, он узнал, что обвиняется в сношениях с арабами; в том, что якобы посылал им деньги и подарил том Библии с целью обращения неверных в христианство. Кроме того, он будто бы протестовал против наименования Девы Марии Богоматерью, так как разделял божественную и человеческую природы Христа и полагал, что Пресвятая Дева произвела на свет лишь человеческую оболочку («creaturam et naturam humanam») Сына Божьего. В первом письме Феодору папа клянется, что не имел никаких контактов с арабами, — разве только к ним случайно могли забрести встречавшиеся прежде с папой миссионеры. Он провозглашает анафему тем, кто «не любит и не чтит» Богородицу, и отвергает все обвинения в ереси. Возможно, данное письмо стало известно обвинителям папы и показало им, что понтифик располагает аргументами для защиты своей позиции: во всяком случае, на самом процессе папы Мартина мариалогические проблемы не затрагивались.

Мартин I провел в заключении в Прандеарии 93 дня. В пятницу 19 декабря 654 г. он был доставлен на заседание Сената в резиденцию сакеллария. «Hypomnesticum» сообщает имя этого сакеллария — Вуколеон. Под его председательством и состоялся суд над папой Мартином, о ходе которого пойдет речь ниже (процесс и все последующие события вплоть до высылки папы из Константинополя подробно описываются в «Commemoratio»).

Первым делом папе было приказано встать и отвечать на вопросы стоя. Но ослабленный болезнями старик был не в силах держаться ногах, и потому стражникам было велено поддерживать его с двух сторон. Поскольку папа не владел греческим языком, в процессе участвовал переводчик — некто консул Иннокентий из Африки. Сакелларий начал с вопроса: «Скажи, несчастный, что плохого сделал тебе император? Обидел тебя чем-нибудь? Притеснял тебя силою?» Папа молчал. «Молчишь? — продолжал сакелларий. — Ввести обвинителей!»

Ввели многочисленных свидетелей обвинения, большую часть которых составляли византийские военные командиры из Италии. Некоторые из них служили в войске узурпатора Олимпия и теперь стремились загладить вину перед императором. Разумеется, их показания были согласованы заранее и, как отмечает автор «Commemoratio», «предумышленны и сфабрикованны» («praemeditatae et preparatae»). Выслушав обвинявших, папа саркастически заметил: «Это — свидетели? Ну и порядки!» («Isti sunt testes? Sic habet ordo!»). Но поток свидетелей не прекращался, и папа обратился к суду: «Умоляю вас перед Богом, не заставляйте их клясться. Пусть без клятвы говорят, что хотят, а вы делайте, что хотите. Зачем нужно, чтобы клятвами они губили свои души?»

Однако основное обвинение, предъявленное папе, — участие в возмущении экзарха Олимпия — было не так-то просто опровергнуть. Первым его сформулировал патрикий Сицилии Дорофей, заявивший, что папу «следовало бы лишить жизни, имей он хоть 50 голов, поскольку он один смутил, разрушил и отнял (у империи. — О. Б.) весь Запад, был искренним союзником Олимпия и смертельным врагом императора и римского государства». Это же обвинение было повторено еще несколькими выступавшими. Собравшись с мыслями, папа решился отвечать: «Если вы хотите знать правду, то скажу вам следующее: когда typus был составлен и направлен императором в Рим...» В ту же секунду с мест раздались негодующие крики, и папе помешали говорить. Префект города (эпарх) Троил, перекрывая шум, вскричал: «Нечего рассуждать здесь о вере, как ты пытаешься делать, — ведь и римляне, и мы православные христиане!» «Если бы! — отвечал папа. — Ведь почему-то вы и здесь хотите запугать меня этой толпой свидетелей!»