Читать «Пыльными дорогами. Путница» онлайн - страница 170

Говорил мне Зоран, темный жрец, что страдать буду, говорил, а я не верила. Прав был. В огне все видел. А пламя, оно каким не станет — темным иль светлым, все истину кажет. В лепестках его любая тайна явью становится. И не укрыться, не спрятаться, не обмануть.

Прошла я тихо, у двери резной остановилась, постучала. Открыли сразу.

— Входи, сестра, — проговорил Зоран. — Мы ждали тебя всю ночь.

Осьмуша, за его спиной, за руки меня удержал, не дал упасть.

— Вёльма, да что стряслось с тобой? — спросил, оглядев меня с ног до головы.

Не ответила я.

— После спросишь, — велел ему Зоран. — Помоги лучше нашей сестре, дай одежду сухую, отвару горячего.

— Нет, — взмахнула я рукой. — После все…

Они поглядели на меня оба.

— Увидеть ее хочу. Сейчас же.

На святилищах в Беларде не ставили идола ушедшей. Ей лишь темные жрецы поклонялись вдали ото всех.

Знала я, что если уж Зоран такой путь выбрал, то сам, в своей обители ей молится. Чтоб не видел и не помешал никто.

— Идем, — кивнул он, взял меня за руку и повел.

В зале небольшом, полутемном очаг горел посредине. Пламя его колдовское яркими языками взлетало над чашей. Кажется, взглянешь в него и увидишь все — прошлое, настоящее и грядущее. Покажется оно всполохами алыми, картинами такими, что с ума свести могут, ежели не готов окажешься.

Дойдя до очага, я вдруг тепло ощутила, враз согрелась. Протянула руки к огню. Языки пламени почти коснулись кожи да не обожгли.

— Это пламя — ее огонь, — проговорил Зоран. — Всегда греть тебя станет.

Тут я глаза подняла и поспешила очаг обойти.

Она такой же как во сне моем была. Точь-в-точь. В черном вся, с лицом закрытым, глазами, на меня взирающими, и рукой протянутой. Будто прямо ко мне.

— Ушедшая, — прошептала я. — Мать моя непризнанная…

И ладони ее мне на плечи легли.

— За что же ты дочери своей страдания принесла? За что не пощадила?

И шепот ласковый как песня полился…

— За что не защитила? За что покинула?

«Сама ты меня покинула, Вёльма, признавать не захотела. А путь тебе указать непросто было», — шептала в ответ.

Вгляделась я в ее лик и показалось будто сама на нее похожа. Ступила было вперед, ближе подойти да не удержалась. Ноги подкосились, и упала на колени.

— Ушедшая, мать моя непризнная, сама я к тебе пришла, — снова зашептала, — защиты и помощи просить. Сил мне дай и развей мое горе по ветру будто пепел. Сожги любовь мою в огне своем — пусть не будет ее навеки. Не хочу в сердце ее хранить, не хочу предателя помнить.

Просить прошу, а что взамен дать. Нельзя мне ей служить, нельзя белую бусину терять, нельзя…

— Помоги мне, ушедшая, дай сил, — слабо повторила. — Не служила я тебе прежде и знаю, что не оставишь меня. Белую бусину из ожерелья твоего принимаю и с ней силу твою…

Взглянула на нее и показалось, будто сквозь складки легкой ткани возникло ее лицо и легкая, едва уловимая улыбка.

Подняла я дрожащую руку, чтоб к ее ладони коснуться, договор наш скрепить. Протянула пальцы и едва-едва дотронулась, а после все и померкло.