Читать «Прощальный подарок Карла Брюллова» онлайн - страница 145

– Ах да. Она попала к нам в сорок втором. Такая худенькая. Впрочем, все тогда были худые, с такими не по-детски состарившимися лицами, – печально проговорила Георгина Сергеевна. – Очень тяжелое было время. Впрочем, вы не об этом хотели спросить, а о чем же?

– Что она была за человек?

– Римма? Какой странный вопрос, – удивилась Георгина Сергеевна. – Но, впрочем… В дни блокады нам некогда было особенно разбираться в характерах, главное было накормить, согреть, одеть. Людей не хватало, к нам попадали и взрослые дети, и очень маленькие, совсем крохи. Крутились, как могли, а вот уже году в сорок четвертом стало полегче. Значит, Римма. Вы знаете, я все яснее вспоминаю эту девочку. Было сразу видно, что она из очень благополучной, хорошей семьи, речь, манеры, что-то неуловимое в облике. Она много читала, была несколько замкнута. У нее были две близкие подруги, с остальными детьми она держалась чуть отстраненно. Это было странно, потому что в те годы мы жили как одна большая семья. А она была словно не родная нам. Но это действительно было свойство характера. В остальном это была очень хорошая спокойная девочка. Хорошо училась, примерно себя вела, никогда не была активисткой. Это да. Но всегда очень добросовестно выполняла все поручения и как пионерка, и как комсомолка.

– Скажите, а родственники у нее были, может, дальние, может, ее кто-то навещал?

– Ну, конечно. Это было после войны, году, кажется, в сорок шестом. Да, точно, как раз было начало учебного года, нам выделили деньги, и мы с девочками ходили в магазин закупать карты по географии и истории. И вот в магазине Римма вдруг закричала, это было так ей несвойственно. Она закричала и бросилась к какому-то мужчине. Оказалось, это ее дядя по матери. Забыла, как его зовут, только фамилию помню. Воскобойников. Почему-то запомнилась фамилия. Он был на фронте, после смерти родителей связь с семьей, естественно, прервалась, а тут такая встреча. Он стал навещать ее. Римма тогда уже была взрослой девочкой, пятнадцать лет. А когда ей исполнилось шестнадцать, она переехала к дяде, устроилась работать на фабрику и перешла в вечернюю школу, – продолжала рассказывать старая учительница, не замечая волнения своего гостя. – Я это знаю, потому что она однажды заходила к нам в детский дом, под Новый год, кажется. А больше потом уж не появлялась. Не знаю, как сложилась ее судьба, – с некоторой печалью в голосе проговорила Георгина Сергеевна.

– Сложилась очень хорошо. Она окончила университет, затем аспирантуру, а теперь работает гидом-переводчиком. Вот только не замужем.

– Жаль. Знаете, почти все мои воспитанники, особенно из детского дома, часто меня навещали, все-таки мы стали для них семьей, а вот Римма только однажды, – заметила Георгина Сергеевна. – Наверное, ей было хорошо у дяди. Я всегда на это надеялась.

– Почему же надеялись? – уловил некий оттенок сомнения в голосе старой учительницы Павел Артемьевич.

– Он мне не понравился, – растирая пальцы натруженных, покрытых темными пальцами рук, проговорила Георгина Сергеевна. – Почему? Трудно сказать. Может, мне показалось, что девочка ему не нужна. Может, его отношение к ней было слишком холодно, но сама Римма его обожала. Я даже не ожидала от этой выдержанной, спокойной девочки столь ярких, сильных чувств. Возможно, она воспринимала его как часть той счастливой довоенной жизни, когда у нее была семья, мать, отец? Не знаю. Со мной она никогда не делилась своими переживаниями.