Читать «Прощальный подарок Карла Брюллова» онлайн - страница 147

– Павел Артемьевич, прошу вас, – распахивая дверь, любезно пригласил Воскобойников. – Вы уж извините, я по-домашнему, – поглаживая облаченный в домашнюю куртку упругий животик, улыбнулся Аристарх Иванович. – Ну как там с делом Пичугиных, удалось разыскать преступников и вернуть полотна?

– Увы, пока нет, но дело продвигается, недавно мы задержали на таможне иностранца, пытавшегося вывезти одно из полотен.

– Вот как? Ну, я же вам говорил, что у нас трудно найти покупателя. Жаль, конечно, что только одно. Ой, я в том смысле, что если бы он вез все сразу, то их бы задержали, и коллекция была бы спасена.

– Я понял, – улыбнулся Павел Артемьевич.

– Так что же вы хотели от меня?

– Да, в общем, ничего особенного. Просто так вышло, что ваша племянница Римма Игоревна Величковская работала гидом-переводчиком с этим иностранцем.

– Римма? Но вы же понимаете, что это чистое совпадение? – заволновался коллекционер.

– Я в общем-то на это надеюсь. Но не могли бы вы рассказать мне о племяннице.

– Ну, разумеется. Конечно, Римма очень честный, ответственный, рассудительный человек. По-настоящему мы с ней познакомились уже после войны. Знаете, вышла совершенно фантастическая история, будь я писателем, мог бы написать рассказ или повесть, но увы. Не обладаю талантом, – охотно принялся рассказывать Воскобойников. – Знаете, я в войну не воевал. Так вышло. Я ведь когда-то окончил консерваторию по классу гобоя, играл до войны в оркестре. И вот как раз незадолго до начала войны наш оркестр отправился на гастроли по Украине. Я не буду рассказывать вам всех подробностей, эти воспоминания до сих пор мне тяжело даются. В общем, я попал в концлагерь. – Воскобойников закатал рукав халата, показывая Павлу Артемьевичу метку.

– Простите, не знал.

– Я вообще стараюсь никому об этом не рассказывать, сейчас объясню почему. Теперь всем известно, какие творились ужасы в лагерях, так что позвольте мне опустить подробности. Мне повезло, я выжил, был освобожден нашими войсками. Но мучения, выпавшие на мою долю в лагере, и физические, и моральные, подкосили меня, я, как бы это выразиться поточнее, не то чтобы сошел с ума, но, в общем, рассудок мой был поврежден. Я потом долго лечился и очень медленно и трудно возвращался к мирной жизни. В Ленинград я вернулся в начале сорок шестого. До войны я был женат, у меня была маленькая дочка Анюточка, ей тогда три годика было. И жена, и дочь погибли в блокаду. В живых осталась мать, но и то очень болела, умерла в сорок седьмом. Других родственников я не искал. Не имел сил. Работать музыкантом я тоже больше не мог, перебивался какими-то заработками, пока один приятель не предложил попробовать работу настройщика. И вот, с его легкой руки, я стал высококлассным специалистом. Живу, так сказать, не бедствую. Да. Какой-то рассказ получается неправильный. Не о Римме, а о себе, но без этого вам не понять, – извиняясь, развел руками Аристарх Иванович.

– Пап… – заглянул в комнату молодой симпатичный мужчина. – Здрасте, – бросил он небрежно, заметив Реброва. – Я возьму машину? – И, не дожидаясь ответа, закрыл дверь.