Читать «Призрачно всё...» онлайн - страница 120

Хлопок закрываемой двери разнесся по подъезду подобно грохоту разорвавшейся петарды. Несмотря на очевидную неудачу, Кристина принялась звонить в следующую дверь. Реакции разбуженных жителей не отличались разнообразием.

Окончательно сбитая с толка Изабелла Юрьевна, преодолев, наконец, последний, пятнадцатый пролет, загородила дочери все пути к отступлению:

— Я могу, наконец, узнать, что все это значит?

— Можешь, — кивнула дочь, с недюжинной силой отодвигая мать со своего пути. — Но не узнаешь!

Глядя, с какой скоростью Кристина удаляется от нее вниз, Изабелла Юрьевна в сердцах воскликнула:

— Вот, и отец твой такой же: слова лишнего от него не добьешься! Уж чего задумал, так пока не сделает, — ничего не скажет… Не пояснит, супостат! Истукан!

Сил спускаться у матери не осталось совсем. На одной из площадок у нее подвернулась нога и она упала на цементный пол, потеряв сознание.

Очнулась Изабелла Юрьевна в больничной палате. Заплаканная Кристина сидела рядом. Заметив, что мать открыла глаза, она улыбнулась:

— Слава богу, мамочка, что все закончилось хорошо. Кое-как тебя разыскала… Представляешь, проснулась утром, а тебя нет. Каким ветром тебя унесло в этот дом? Насколько я знаю, у тебя там нет никаких знакомых. Ты ведь могла сломать не только ладыжку, но и что-нибудь посерьезней.

Услышав это, женщина посмотрела на свои ноги, разглядела гипс и… вновь потеряла сознание.

Атакующий стиль

Ну, что, док, тебя можно поздравить? Вот и стал ты настоящей женщиной. Ибо главное — не родить, главное, чтоб тебя от души «проконопатил» такой чесночный кабан, как Федун-Бодун. Эх, где твоя былая силушка, доктор? Даже въехать в челюсть, как подобает настоящим мастерам кунг-фу, ты не смог. Над твоими жалкими попытками сопротивляться он смеется, небось, до сих пор. Это его даже возбуждало. Заводило. Это — как красная тряпка для быка.

Лежа утром в постели, Акулина не могла без содрогания вспоминать прошедшую ночь. Но вскоре ее переживания перетекли в иную, философскую плоскость, и появились мысли о том, что вообще может противопоставить хрупкая женщина здоровенному детине? Каково же им, бедным, в ежедневном противоборстве?! Пока не побываешь в их шкуре, не поймешь ни за что. Сильному полу все разрешено, он правит бал в этой жизни. За ним — право выбора. Женщина — ведома, зависима, бесправна.

Противно вспоминать, какими только способами не «буровил» супругу Федунок в эту ночь. Ничего кроме отвращения Акулина не испытала в ту «брачную» ночь. На возражение типа «Мне пока нельзя, там ничего не зажило» последовало атакующее: «Х…ня, в прошлый раз давала, и в этот дашь!», и — все дела. И так, в атакующем стиле — всю ночь.

Под прошлым разом, как понял Изместьев, подразумевались предыдущие роды, когда на свет появилась Ниночка. Казалось, сивушно-чесночный аромат был повсюду, им пропиталось все: от подушки до занавесок на окнах. К тому же Федор дышал с храпом. Как загнанный конь. У него брызгало изо рта и из носа. Ну разве можно такого любить?