Читать «Потомок седьмой тысячи» онлайн - страница 368

— Мы судили вас по революционному закону.

— Я не подчиняюсь вашему беззаконию.

Грязнов тряхнул серебряным колокольчиком. В дверь просунулся испуганный Лихачев. Разговаривали громко, и он многое слышал.

— Соедините меня… — Грязнов хотел сказать, чтобы соединили с канцелярией губернатора, и запнулся — нет канцелярии, как таковой. — Соедините меня с губернским комитетом, с Черносвитовым.

— Вовсе не обязательно, — сказал Родион Лихачеву. — Идите.

Старший конторщик поспешно прикрыл дверь.

— Вы хотите вытащить меня силой? — сказал Грязнов и уселся в кресло.

Родион оглянулся на своих молчаливых товарищей, прочел в их глазах одобрение.

— Вы сами пойдете, господин Грязнов. — Он вытащил из кармана наган, положил на край стола.

— Это чудовищно, — бледнея, сказал Грязнов. — Вы вынуждаете меня подчиниться. Но за это вы дорого заплатите.

— Грозилась дочка матку научить щи варить, — объявил Родион.

Все же пришлось Грязнову идти по улицам слободки под конвоем рабочей гвардии.

— Эк, как тебя перевернуло. Думали, отъешься на деревенских харчах… — говорил Родион Журавлев, разглядывая Артема.

Разговаривали они в помещении, которое фабричный комитет занял для себя. Стоял письменный стол и длинная лавка возле него — видно, принесли из курилки. На лавке сидели Маркел Калинин, Родион и Алексей Синявин. Артем только вошел, оглядывался с любопытством.

— Что тут у вас? Дела какие?

— Что тут у нас? — угрюмо отозвался Маркел. — Полицию всю арестовали. Грязнова — арестовали. Видишь, заседаем…

— Как! И Грязнова арестовали? — поразился Артем. — Ай, мужики! Ай, молодцы! — Хмурость их смешила его. — Да как же вам удалось? И Грязнова!..

— И его, — со смущением на морщинистом лице подтвердил Маркел. — Со зла, конечно, в горячке… Теперь думаем, не пойти ли на попятную. Выпустить бы, да не знаем, как людям об этом доложить…

Артем сел на лавку, прислонился к стене — был еще слаб. Не сразу дошло до сознания сказанное Маркелом. Опять удивился настроению всех троих: больно уж притихшие, непохожие на себя. Сейчас он шел улицей, раскланивался со знакомыми — у всех на лицах взволнованность, все оживлены, чувствуется — произошло событие огромной важности. Вроде даже воздух другой в слободке стал. И вдруг такая перемена…

— Что же так, — улыбнулся Артем. — Ну, арестовали и арестовали. Чего теперь каяться? Вы власть, выбранная людьми. Их власть…

— А вот каемся, — продолжал уныло Маркел. — Губернский комиссар нового правительства кадет Черносвитов дает телеграмму за телеграммой: «Произвол! Освободить немедленно!..» Плевали бы мы на него, невелика птица — комиссар. Карзинкин вмешался… Мы одному инженеру, другому: «Давай за Грязнова… Действуй». Видишь ли, оказалось, нельзя, чтобы кто-то на фабрике не действовал: вразброд все идет. Ну, отказываются, черти! Твердят одно: «Карзинкин назначит — буду, а так — увольте». А владелец грозит: «Фабрика вверена Грязнову, ему и быть на ней. Не освободите — остановлю работы». И это по нынешним-то голодным временам! Нельзя допускать останова… А задумываемся потому, что фабрика пока не наша. Карзинкина фабрика, приходится задумываться.