Читать «Потенциал дидактической метафоры в работе с одаренными детьми (статья)» онлайн - страница 2

Ведущий исследователь метафоры Н. Д. Арутюнова даже называет ее в этой связи «лексикой невидимых миров». Она же утверждает: «…метафора служит не только наименованием, но и способствует мышлению. Она нужна нам не только для того, чтобы благодаря полученному наименованию сделать нашу мысль доступной для других людей, но она необходима нам самим для того, чтобы объект стал доступен нашей мысли». Дидактическая ценность метафоры, ее большой потенциал для работы с одаренными детьми в этом контексте выглядит достаточно убедительно.

Метафора и модель

Крайне важно, думается, рассмотреть различия модели и метафоры. Модель — система, призванная быть упрощенным прототипом некой другой системы. По Ю.Р. Валькман: «Модель… в ней отражаются не только отдельные (значимые) характеристики, но и их различные отношения». Однако при построении модели, при таком упрощении системы (объекта, явления), можно поступиться только несущественными свойствами. То есть модель должна отражать сущность системы и пренебрегать неважными, несущностными подробностями. Следовательно, модель заметно беднее подробностями, чем сам прототип.

Метафора же, напротив, сопоставляя объекты, дорожит всей совокупностью присущих им обоим характеристик, подробностей, частностей. Впрочем, с точки зрения некоторых исследователей, «гетерогенная метафора» (метафора без элемента метонимии. — Прим. авт.), например, «любовь — священная болезнь», построена на том, что какое-то явление концептуализируется через уподобление другому, как правило, понимаемому более плоско и обедненно. Обедненность достигается именно гетерогенностью, принадлежностью к совершенно иной, нежели определяемое явление, природе и позволяет метафоре осуществить функцию когнитивного предиката. Называя любовь «болезнью», мы рассматриваем концепт болезни как нечто схематичное и простое». Трудно вполне согласиться с таким мнением. Ведь даже «обедненный», схематизированный концепт того или иного явления в метафоре способен раскрыться и реализовать весь потенциал своих характеристик. Например, если любовь — болезнь, то понятно, что это болезнь хроническая, болезнь «сердечная», для ее лечения могут быть свои лекарства, профилактика и т. д. То есть автор, возможно, недооценивает потенциал развития даже той метафоры, которую приводит для иллюстрации обедненного концепта. А значит, и количество подробностей, деталей, не исчезли при схематизации концепта «болезнь», но присутствуют в нем имплицитно, до момента пристального рассмотрения. При этом именно метафора указывает на сущность того объекта, о котором повествует. Н.Д. Арутюнова писала: «…спор о метафоре — спор об истинной сущности предмета». И даже, что метафора «статична; она отражает остановившийся, лишенный внутренней динамики мир — мир сущностей» (Арутюнова НД. Типы языковых значений: Оценка. События. Факт. М., 1988, цит. по: 10). К этой мысли нам надо будет вернуться несколько позже. Сейчас хотелось бы подытожить: основное отличие метафоры от модели — степень детализации. Понятно, что эта степень меняется непрерывно, градуально: чем глубже мы проникаем в природу объекта, тем меньше подробностей можем считать атрибутивными, неотъемлемыми.