Читать «Последняя любовь Дон Жуана» онлайн - страница 5

Эрик-Эмманюэль Шмитт

ГРАФИНЯ – Да оно и видно. Что не так уж много жертв вы принесли.

МАДМУАЗЕЛЬ Де ля ТРЭНГЛЬ – Я посвятила себя искусству и разуму.

ГРАФИНЯ – Съешь и морковку коли яблочка нет.

МАДМУАЗЕЛЬ Де ля ТРЭНГЛЬ – Я – автор четырнадцати романов.

ГРАФИНЯ – Об одном и том же четырнадцать раз!

МАДМУАЗЕЛЬ Де ля ТРЭНГЛЬ – Да, четырнадцать романов, учебник древнегреческой грамматики и новый перевод Геродота.

ГРАФИНЯ – Отличная идея. Лучше иметь дело с мертвецами, у них косточки-то не шаловливые. Вашей добродетели ничего не грозит.

МАДМУАЗЕЛЬ Де ля ТРЭНГЛЬ – А мне не нужно бороться за мою добродетель.

ГРАФИНЯ – Вот это точно. У порока руки опускаются при виде вас.

МАДМУАЗЕЛЬ Де ля ТРЭНГЛЬ – А вот когда он видит вас...

ГРАФИНЯ – Совершенно верно, он раздувается и становится красным.

МОНАХИНЯ – Дамы, дамы, примиритесь, прошу вас, примиритесь. Что подумает госпожа Герцогиня?

Сцена 5

ГЕРЦОГИНЯ, МАДАМ КАССЭН, МАДМУАЗЕЛЬ ДЕ ЛЯ ТРЭНГЛЬ, МОНАХИНЯ, ГРАФИНЯ.

ГЕРЦОГИНЯ (появляясь на лестнице) – Герцогиня весьма снисходительна к человечеству или, лучше сказать, давно утратила свои иллюзии, что примерно одно и то же. Добрый вечер, дамы. (Спускается. Дамы приседают в реверансе) Боже, как вы очаровательны! Как мило выглядят эти парижанки в деревне! Как это свежо, как пикантно – настоящий городской цветник. На фоне ваших свежих, здоровых лиц, дом выглядит еще более мрачным и обветшалым Так же как и я...

МОНАХИНЯ- Ну что вы, Герцогиня...

ГЕРЦОГИНЯ – Благодарю вас, сестра моя, благодарю вас.

МАДМУАЗЕЛЬ Де ля ТРЭНГЛЬ – Помилуйте, Герцогиня, красота так мало значит!

ГЕРЦОГИНЯ – Это утверждают все дурнушки. Не говорите так, вам могут поверить. (Элегантно) Прошу вас, присаживайтесь.

(Все кроме графини садятся. Графиня слишком возбуждена и нетерпелива, чтобы усидеть на одном месте. Пауза. Герцогиня, кажется, не замечает ни вдруг установившейся тишины, ни некоторой общей неловкости.)

Отвратительная погода, не правда ли?

МОНАХИНЯ (с нажимом) – О-ля-ля!

ГЕРЦОГИНЯ (к Графине) – Мне, правда, глубоко безразлично, хороша она или плоха, но, как мне известно, в светских разговорах на нее принято жаловаться... (Поворачивается к Монахине и повторяет настойчиво) Отвратительная погода, не так ли?

МОНАХИНЯ (механически) – О-ля-ля!

ГРАФИНЯ не может больше переносить этой болтовни.

ГРАФИНЯ – Я все же полагаю, что вы просили нас приехать не для того, чтобы развлекать нас вашими уморительными размышлениями о смысле бытия.

ГЕРЦОГИНЯ – Моя дорогая Аглая, вы нисколько не изменились, все также прямы, откровенны, невежливы, вспыльчивы. Я на самом деле должна вам все объяснить. Садитесь, прошу вас (графиня продолжает стоять. Пауза) Ну так вот : мой павлин умирает...

МОНАХИНЯ – Кто...?

ГЕРЦОГИНЯ – Мой павлин. (Объясняя недоумевающим женщинам) Ну, зверь, на котором растут перья... Они же не в вазах растут и не на шляпах... (Про себя) Никогда не могла понять, как женщины могут водружать себе на голову то, что птицы носят на задницах.

ГРАФИНЯ – Лучше уж так, чем наоборот.