Читать «Полное собрание сочинений. Том 5. Произведения 1856–1859 гг. Альберт» онлайн - страница 18

«Он лучший и счастливейший», говорил голос. Но что-то всё сильнее и сильнее давило Альберта. Было ли то луна и вода, ее объятия или слезы, – он не знал, но чувствовал, что не выскажет всего, что надо, и что скоро всё кончится.

Двое гостей, выходившие от Анны Ивановны, наткнулись на растянувшегося на пороге Альберта. Один из них вернулся и вызвал хозяйку.

– Ведь это безбожно, – сказал он, – вы могли этак заморозить человека.

– Ах, уж этот мне Альберт, – вот где сидит, – отвечала хозяйка. – Аннушка! положите его где-нибудь в комнате, – обратилась она к служанке.

– Да я жив, зачем же хоронить меня? – бормотал Альберт, в то время как его бесчувственного вносили в комнаты

28 февраля 1858.

АЛЬБЕРТ.

*№ 1 (I ред.).

Онъ думаетъ, врно, что я только притворяюсь поэтомъ, потому что нтъ у меня другой дорожки. А может быть, думаетъ, что я теперь сочиняю что-нибудь, и что ему придется рассказывать через нсколько лтъ, что онъ халъ съ Крапивинымъ посл ужина отъ Дюса, и что именно тутъ-то Крапивинъ сочинилъ свою извстную пьесу «Хоть сумракъ дней…» также какъ про Пушкина рассказывалъ недавно Алфонсовъ. Будетъ разсказывать, что онъ былъ такъ простъ, веселъ и вдругъ.... а может быть, и точно теперь вдругъ придетъ удивительная пьеса. Онъ попробовалъ продолжать, но дале 3-х словъ: хоть сумракъ дней, которыя Богъ знаетъ зачмъ пришли ему въ голову, ничего не выходило. – Ничего, утшалъ онъ себя, это придетъ завтра, я чувствую какую-то тоску ужъ нсколько дней – это врный признакъ. (Онъ забывалъ, что эту тоску, будто бы предшественницу вдохновенія, онъ чувствовалъ ужъ давно, почти съ тхъ пор какъ выступилъ на поэтическое поприще).

** № 2 (III ред.).

Но о чемъ и зачмъ плакалъ тотъ, который лежалъ на диван? Вотъ о чемъ и зачем онъ плакалъ. Ему теперь было 35 лтъ, онъ былъ очень богатъ и ему давно ужъ всегда и везд было скучно. Быть скучающим человкомъ сдлалось даже какъ бы его общественнымъ положеніемъ. И всегда особенно было ему скучно и вмст грустно тамъ, гд надо было веселиться. Кром того у него была плшивая голова, и волосы продолжали лзть, ревматизмы въ ногахъ и гиморой въ поясниц. Каждымъ днемъ своимъ отъ утра до вечера онъ былъ недоволенъ, какъ будто раскаянье мучало его, и не только онъ, несмотря на доброе сердце, не могъ любить кого-нибудь, онъ самъ себ былъ невыносимо противенъ. А было время, когда онъ былъ молодъ, хорошъ собой, когда он любилъ и другихъ и отъ себя ждалъ чего-то необыкновенно прекраснаго. Первые звуки Меланхоліи, но какому-то странному сцпленію впечатлній, живо перенесли его къ тому славному старому времени. —