Читать «Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье» онлайн - страница 301

В Политбюро к выступлению Ельцина отношение негативное. Даже «отцом» перестройки Александром Николаевичем Яковлевым воспринято с осторожностью. В разговоре с либерально настроенным членом ПБ Вадимом Медведевым Яковлев скажет: «Я почувствовал какое-то позерство, чего не люблю». Горбачев в телефонном разговоре с членом ПБ Воротниковым говорит: «Методы Ельцина – заигрывание с массами».

В конце марта 87-го Ельцин выступает на Политбюро. Он вспоминает: «Подхожу утром к газетному киоску. Киоскер говорит: «Ничего у меня нет, ни газет, ни журналов. Все раскупили за полчаса». Вот интерес людей к тому, что происходит. А средний слой руководителей непробиваем ни снизу, ни сверху».

Ельцин ходит по магазинам, где все давно продается с черного хода. Увольняет директора Мосторга, директоров овощных баз. Он против распределителей, спецбуфетов, закрытых столовых. Жена Ельцина, как в Свердловске, опять сама ходит за продуктами, стоит в очередях. В глазах московской бюрократии он и его жена выглядят смешно. Но он в магазине, на улице, в спальном районе видит людей, которые демонстрируют открытую ярость и отчаяние оттого, что ничего в жизни не меняется, несмотря на объявленную перестройку. Ельцин не видел таких настроений в Свердловской области. Москва активнее, смелее и на собственное усмотрение использует объявленную гласность.

Ельцин на горкоме партии говорит: «Нас не должна размагничивать постоянная политическая стабильность в стране». Он постоянно выступает в разных аудиториях, встречается с дипкорпусом, с журналистами, с руководством московских издательств. Произносит закрытые цифры по экономике, говорит о наркомании, о проституции в СССР.

Ельцин безуспешно ищет личной встречи с Горбачевым один на один. Через год и 9 месяцев пребывания в должности секретаря МГК напишет Горбачеву письмо:

«Я оказался неподготовленным со всем своим стилем, прямотой работать в составе Политбюро ‹…› Я неудобен и понимаю это. При сегодняшней кадровой ситуации число вопросов, связанных со мной, будет возрастать и мешать Вам в работе. Этого я от души не хотел бы. Не хотел бы и потому, что борьба за стабильность приведет к застою ‹…› Прошу освободить меня от должности первого секретаря МКГ КПСС и обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС. С уважением, Б. Ельцин».

Горбачев откладывает вопрос на после праздников: близится 70-я годовщина Октябрьской революции. 21 октября 87-го – Пленум ЦК, где Горбачев читает доклад, посвященный юбилейной дате. Сразу после доклада Горбачева Ельцин просит слова. Прилюдно, на Пленуме ЦК, Ельцин говорит: «Уроки за 70 лет тяжелые, тяжелые поражения. Власть была в одних руках. И один человек был огражден от всякой критики. И у нас сейчас наблюдается рост славословия со стороны некоторых членов Политбюро в адрес генсека. Это недопустимо». Дальше – прения. Ельцин массово осужден: предательство перед партией, бездоказательное выступление, нанес ущерб делу, какая-то маска у него на лице все время, нравится, что его цитируют всякие западные радиоголоса, не позволим расстроить ряды партии.