Читать «Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье» онлайн - страница 299

На самом деле действия секретаря обкома Ельцина объясняются просто.

Десять лет его детства прошли в бараке. Барак – это фанерные перегородки, фанерные двери, отсутствие всякой отдельной жизни, жесткий, бесцеремонный быт на глазах у всех, убогая имитация гигиены. Так никогда не жили в деревне. Такого не было в городских коммунальных квартирах. Это жилье задумано с чисто лагерным пренебрежением к элементарным человеческим потребностям. Бараки строились как временное жилье, но стояли десять, двадцать, тридцать лет. И для многих стали местом обитания по гроб жизни. Барачное равенство в нищете мало утешало и никак не облегчало жизнь.

За стенами барака и этого равенства не было. Мать Ельцина, Клавдия Васильевна, вспоминает: в магазинах, где отоваривались продуктовые карточки, было два отдела – для населения и для начальства. Даже во время войны. В отделе для всех давали непросеянную муку, прогорклое масло, редко рыбу. В другую секцию народ не пускали. Клавдия Васильевна вспоминает, что ее сын пролез в этот особый отдел и увидел там сыр, белый хлеб и американскую тушенку. После этого сказал: «Мама, несмотря ни на что, я буду начальником».

В советское время в Свердловске Ельцин действительно сделает отличную карьеру. Сделает ее быстро и самостоятельно. В 32 года инженер-строитель Ельцин руководит многотысячным строительным коллективом. Он никогда нигде не был ничьим замом. Он склонен брать всю ответственность на себя. Он сам очевидный трудоголик. При этом жесткий руководитель. Большие штрафы, увольнения – в его почерке. С хозяйственной должности – переход в первые секретари обкома.

Соображения личной выгоды, материальной заинтересованности в карьерном росте Ельцину приписать нельзя. В Свердловске известно, что его семья живет скромно. Жена секретаря обкома ходит в магазин за продуктами. По номенклатурным меркам это демонстративно. На просьбу дочек достать джинсы Наина Иосифовна отвечает: «К фарцовщикам не пойду».

В конце 70-х, то есть в самые брежневские времена, секретарь обкома Ельцин устраивает публичные встречи с гражданами. Хотя граждане ему не избиратели. И ничто не предвещает, что они могут стать избирателями. Но он встречается с преподавателями, журналистами, студентами, шахтерами. Собираются сотни людей. Встречи длятся по пять часов. Он отвечает на записки. Записки бросают на сцену. Спрашивают: почему в общежитиях такая сырость и столько тараканов, почему в консерватории заставляют играть на инструментах с порванными струнами, почему в магазинах нет чая, нет постельного белья. Он отвечает жестко и откровенно: надежды на отдельную квартиру для каждой семьи до 1990 года точно нет. Продукты и дальше будут по талонам, нормированно.

Зачитывает записку о том, что жены и дети начальников пользуются казенными машинами в личных целях. Резко, откровенно комментирует ситуацию. Высказывания секретаря обкома не могли пройти мимо главы КГБ Андропова. Более того, тема борьбы с привилегиями должна была привлечь его внимание. Андропов уже предвкушает свой приход на высший пост в стране. Заняв его, Андропов начнет шумную борьбу с коррупцией и привилегиями. Но, во-первых, при закрытой политической системе и при дефицитной экономике эта борьба бесполезна. Во-вторых, Андропов преследует иные цели: под видом борьбы с коррупцией он хочет перетасовать старую колоду высшего советского чиновничества, разбавить новыми лицами, чтобы хоть как-то подлатать разваливающуюся советскую систему. Вероятно, поэтому Андропов обращает внимание на резкого Ельцина. Сообщает об этом секретарю ЦК Лигачеву. Через два года Лигачев – правая рука Горбачева.