Читать «Письма из Москвы в Нижний Новгород» онлайн - страница 7

Не помню, кто-то умный человек сказал: «Возьми француза наудачу, перегони его в кубе, выйдет — парикмахер». — Я всегда соглашался с этою мыслию и с тех пор, как чувствую себя, презирал нынешних французов всеми силами души моей. Не говорю я о том, что они были при св(ятом) Лудовике, о просвещении в век Лудовика XIV:³ это для меня древняя история. С тех же пор, как я себя помню, французы представ-

лялись моим взорам то мятежными гражданами, то подлыми и низкими рабами. Сперва, в буйном исступлении самовольства, — поражающими друг друга; потом, сделавшись орудием тирана, ведущими неистовейшие войны противу всех народов, с тем, чтобы и их подвергуть тому же рабству, в котором они сами пресмыкаются, И все эти перемены произошли в течение 20 лет... Но что я говорю, 20 лет? — нескольких месяцев! Я сам был свидетелем перехода их от республики к тирании, сам был в Париже в то время, когда Корсиканец начал заносить ногу свою на трон Генриха IV⁴ — видел, глазами моими, на публичных зданиях не стертые еще надписи: «Liberte ou la mort!» — когда как горделивейшие из республиканцев начинали уже лизать Наполеону руку; когда Мартышка-щастье поставлял распоряжать этикетом нового львиного

Г + 5

Сегюр за

двора; когда знатнейшие породою барыни добивались чести служить Баррасовой наложнице; бием

когда люди — и это выговариваю с прискор люди, которых отличала Екатерина Великая, забыв прежнее до стоинство свое, ползали у ног разводной жены Леграна (Legrand), быв шей тогда еще не женою, а наложницею Талейрана.⁸

Никогда не забуду, что в то самое время, как только начинал со ставляться новый двор Царю-Тигру (тогда еще под званием первого кон сула), случалось мне повстречаться с Каста, с которым я был доволь

но коротко знаком. «Gli animali parlano!» ответ:

сказал я ему, а он мне в

... е quante

Bestie per servir una bestia sola!

Несколько веков разврата потребны были на то, чтобы приучить потомство Гракхов ползать у ног Тиверия;⁹ во Франции это делается скорее: сего дня издается закон, которым осужден на смерть всяк, кто только осмелится предложить восстановление Монархии, а на другой день все стадо французское уже лежит у ног пришельца и присягает ему в вечном рабстве. — Каков народ? — Natio comoeda est! ^{+ 1}°

До сих пор я рассматривал нынешних французов со стороны их пре

зрительности; теперь позволь взглянуть на них как на извергов, заслуживающих ненависть не только русского, но и каждого честного человека. Какими явились они в нашествии своем на нашу землю? Не ознаменован ли был каждый шаг их неистовством, ругательством над верою, над жертвами безоружными, беззащитными? — Но повторять здесь все то, что мы на этот щёт знаем, что слышали, что сами видели, было бы растравлять раны сердца, еще не закрытые: лучше опустить завесу и сокрыть от глаз наших сии предметы ужаса и мерзости. Дело теперь в том, чтобы решить вопрос: французы таковы по тому ли только, что они под начальством Бонапарта? — Конечно, нет! Наполеон в Италии был бы начальником Бандита в У в Испании предводительствовал бы Б ан дол ерами, сделался бы в Германии разбойничьим атаманом; в России — Пугачёвым; ¹² Гейвеманом в Англии: в одной Франции он мог царствовать и — царствует. Раздраженное небо произвело его для французов, французов — для него.