Читать «Пиранья - Флибустьерские волны» онлайн - страница 151

У Мазура вспыхнула сумасшедшая надежда. Слишком давно он знал этого субъекта. Лаврик в жизни не ломался бы просто так, за этим определенно что-то крылось...

- Полностью нам все равно не удастся замести следы, и все мы прекрасно это понимаем, - сказал Лаврик все с тем же отрешенным ликом древнего юрода. - Зато мы в состоянии поднять сущий тайфун, который надежнейшим образом заметет следы, - в неуловимую долю секунды его лицо вновь стало деловым, жестким, холодным. - Никаких Америк я не открываю, судари мои. Всего-навсего предлагаю в очередной раз воспользоваться избитым, но действенным приемом - свалить все на других... Дело знакомое!

* * *

...Мазур стоял у планшира "Русалки" - в гидрокостюме, но без баллонов и ласт - и без всякого сожаления смотрел, как поодаль догорают "Ла Тортуга" и "Стелла", стоящие на якоре у берега необитаемого островка Пескадор. За его спиной раздавались громкие шлепки - это Лаврик с Дюфре гасили последние огоньки. Время в запасе было, и он охотнее всего спустился бы в каюту, где безмятежно посапывала Кимберли, мгновенно заснувшая от кубинского снадобья как и все остальные на шхуне. Хотелось посмотреть на нее последний раз - но это, он признавал в глубине души, было бы дурацкой романтикой, а романтику он не принимал в любых проявлениях.

Он не сдвинулся с места. Он просто стоял, бездумно глядя на угасающее пламя, уже опустившееся вровень с водой, и ему было грустно, и в ушах у него стоял звон чьей-то расстроенной гитары, и он решительно не помнил, кто эту песню пел и на каком континенте.

Белый снег скрипит, сани вдаль бегут. В тех санях к венцу милую везут. А идет к венцу не добром она - ведь чужою волей замуж отдана. Если бы я мог превратиться в снег, я бы задержал этих санок бег, я бы их в сугроб вывернул тотчас, обнял бы ее я в последний раз, обнял бы ее и к груди прижал, этот нежный рот вновь поцеловал, чтоб любовь ее растопила снег, чтоб растаял я и пропал навек...

Потом совсем рядом всплыла субмарина, и времени не осталось, и он последним, как и надлежит командиру, прыгнул за борт, не погружаясь, поплыл следом за Лавриком к подводной лодке, откуда им уже махали белозубые смуглолицые парни в оливковой форме без знаков различия.

За спиной осталась "Русалка" со спящими, застигнутыми, конечно же, врасплох газовой атакой - для Мазура и его ребят сущим пустяком было приплыть незаметно, уже после того, как со "Скатом" все было устроено, и ювелирно все проделать...

* * *

Погрузившиеся аквалангисты исчезли в пучине все до одного. А те, кто остался на "Русалке", вдруг впали в необъяснимый сон и, очнувшись, обнаружили уйму странных вещей. "Ла Тортуга" со "Стеллой" сгорели дотла, а на "Русалке" оказалась масса самых непонятных повреждений: два десятка прожженных дыр в парусах, странные длинные царапины на досках палубы, в которых при некотором напряжении фантазии можно было усмотреть геометрические фигуры, а то и незнакомые иероглифы, надрезы на такелаже, резко пахнущие какой-то химией пятна там и сям. Одежда зачем-то разложена на палубе, кастрюли из камбуза плавают у борта...