Читать «Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том VI» онлайн - страница 241
Дмитрий Александрович Быстролетов
— Присядьте, пожалуйста, — лепечет он, замирая от несказанной радости, и оба садятся под каштанами. Их глаза лучезарны. Они взглядами обнимают друг друга.
— Мсье ван Эгмонт, — начинает Адриенна. — Все это время я думала о дырках на ваших подошвах.
Они счастливо смеются. Художник инстинктивно подбирает ноги.
— Как они поживают?
— Ноги?
— Дырки!
Они что-то говорят, их глаза тоже говорят, но другое.
— Это новые подошвы. Но и они уже с дырами.
Молчание от избытка мыслей и чувств. Блаженный отдых.
— Гай, — неожиданно говорит Адриенна, берет его за руку, потом вздрагивает и пугливо оглядывается, отодвигаясь, — я хочу сказать, мсье ван Эгмонт…
Она вскидывает на него сияющие глаза. Чувства сильнее благоразумия. Она отчаянно встряхивает головой.
— Вы славный парень, Гай…
Она молчит, и он тоже. Потом:
— Я просто трусиха, да, да — струсила. Слишком трудную вы задали нам задачу. Мне теперь все ясно. Давайте договорим несказанное. Огненная черта разделяет людей не по подошвам, а по сердцам Гай. Я не хочу видеть в вас только подвижника и жалеть, понимаете, жалеть за добровольные лишения: вы достойны лучшего и большего. Вы должны бороться, Гай!
Художник зачарованно на нее смотрит.
— Боритесь и тащите нас за собой! Будем действовать вместе! Ладно, Гай?
Стал накрапывать дождь. Они смотрели друг на друга.
— Принимаете нас в союзники?
Адриенна протянула руку. Кинуться бы к ней, прижать к губам… Гайсберт ван Эгмонт осторожно принимает руку, отодвигает перчатку, касаясь губами теплого тела.
— Значит, Гай?
— Через минуту будете опять мсье ван Эгмонтом, но сейчас Гай, только Гай, мой милый!
«Гай, милый», — повторяет себе художник, светло улыбаясь электрическому утюгу «Прогресс», с которого надо сейчас же сделать рекламный рисунок. Он раскладывает краски и кисти. В его душе ликование.
Утюг водружен на красиво задрапированную подставку и весело подмигивает художнику. Работа начинается.
«Утюжок, утюжок, утюжочек! Мой дружок, мой дружок, мой дружочек!» — мурлычет суровый одинокий человек песенку, сочиненную по случаю великолепного торжества. Он совершенно счастлив, значит полон сил и желания идти в бой. «Теперь все окончится хорошо! Я не одинок. Мы ощупью пойдем вперед, держа друг друга за руки. Наш путь долог? Не беда! Мы найдем желанный выход! Мы его найдем!»
В гостиной сидели четыре человека — госпожа д’Антрэг, Адриенна, мсье Мандель и ван Эгмонт. Можно сказать, это было совещание штаба: предстояло выработать план наступления.
— Итак, вы обошли все наши политические партии? — спросил мсье Мандель, зажигая трубку.
— Я не был у коммунистов, — неуверенно начал ван Эгмонт. — Я…
Ученый величаво откинул назад гриву седеющих кудрявых волос.
— О-ля-ля, коммунисты, коммунисты! — добродушно развел он руками. — Это прекраснодушные идеалисты, оторвавшиеся от действительности и совершенно нетерпимые к мнениям других!
«Как он прав!» — подумал ван Эгмонт, вспомнив отзыв «Юманите» о своей картине и резкие обидные выпады Жана Дюмулена.
— А ведь вам, мсье, надо идти в самую гущу жизни! Признаюсь, я не читал их программы, но в общих чертах она всем достаточно известна. Дамы и господа, я первый поднимаю за нее руку! — тут ученый небрежно шевельнул рукой с трубочкой, из которой вился ароматный дымок. — Я подаю голос за то, чтобы всем людям в мире жилось лучше. Кто может выступить против? Мы с вами хотим лучшего, коммунисты тоже — значит, общее основание для взаимопонимания налицо. Но, — тут ученый строго нахмурил брови, — коммунисты объявили свою партию классовой, и это очень плохо. Это — величайшая ошибка, и совсем не важно, что мы с вами — не фабричные рабочие: они трудятся руками, мы — головой. Главное заключается в другом. Руководящая сила общества — не фабричные рабочие, а интеллигенция. Заметьте себе, всего общества, и нам негоже самим искусственно суживать поле своей деятельности. Я не могу читать свои лекции только пролетариям. По моим книгам врачи лечат больных, не спрашивая их о классовой принадлежности. Интеллигенты обращаются ко всему народу в целом, они стоят над классами, потому что нужны нации в целом.
