Читать «Парадигма» онлайн - страница 327

Неужели вновь прыгаю по временам? Но после Откровения большая часть магический способностей покинула меня, а Фрактальная цитадель давным-давно разрушена.

Очередной долгий глоток настойки обжег горло сильнее прежнего, вернул в настоящее. Смахнув волосы со лба, я посмотрел на новоприбывших. Лекарь уже проверил их, Релин объясняет основные правила жизни в обители — на его лице привычная располагающая улыбка, добрый взгляд, прямо святой из легенд. Воины возле стены напряжены, готовы к атаке, случись что. Держатся поближе к бессмертному. Новенькие же оглядываются, растягивают губы в широких улыбках. Их детям не терпится поскорее попасть в обитель — дергают за длинные юбки матерей, что-то спрашивают.

Убрав флягу, я поднялся, покачнулся. Измунгер за мое долгое отсутствие не изменился: все также уныл, полуразрушен и мрачно неприветлив. Навес над кузницей держится на честном слове — когда-нибудь он обрушится и похоронит под собой людей. На скульптуре молящегося святого отвалилась часть лица, гранитное тело местами покрылось паутиной трещин из-за землетрясений. Храм геометристов опасно кренится на левую сторону.

От окружающего запустения настроение еще сильнее испортилось.

Ладно, пойду к себе. Хоть напьюсь.

* * *

Голова раскалывается от боли. Невидимые иголки вонзаются в лоб, в виски, в затылок, отдаваясь нечеловеческой резью при малейшим движении. Во рту мерзко. Желудок скручивает узлами, пульсирует. Вдобавок ко всему мутит, покои крутятся, будто я нахожусь внутри запущенной юлы. Благо окон нет — сейчас бы свет выжег глаза.

Упав с кровати, я поднялся. Колени подрагивают, ноги неуверенно держат отяжелевшее тело. В районе горла пульсирует что-то кислое, едкое. Графин чистой воды дело не исправил — похмелье и не подумало уходить, отдается гулом набата в черепе.

Это же сколько вчера выпил, если сегодня себя так чувствую? Под левой ногой звякнуло. Взгляд скользнул вниз: на полу валяется пять пустых глиняных бутылок. Это не считая моей бронзовой фляги. Проклятье!

Я доковылял до таза с чистой водой на столике, окунул руки по кисти, затем брызнул себе на лицо, пытаясь отогнать накатывающую дурноту. Немного полегчало. Раскиданную одежду пришлось собирать по всем покоям: штаны валялись у входа, рубаха оказалась под кроватью, сапоги и вовсе лежали под ворохом другого грязного белья.

Я остановился возле зеркала, скептично осматривая себя. Худой, насупленный, изможденный. Борода висит колтунами; в ней застряли кусочки еды, частицы листьев. Грязь, въевшаяся в кожу, пятнает лицо. Длинные волосы висят сосульками — смывать с них кровь после дождя придется еще очень долго. В прежние спокойные времена меня бы приняли за нищего бродягу. За сумасшедшего нищего бродягу.

Собирался выходить из покоев, когда взгляд уловил движение слева от себя. В мрачном, неосвещенном углу вырисовывается человекоподобный силуэт — непропорционально вытянутый, тонкий. Разумеется, там никого не может быть, я бы уловил чужое присутствие, однако все равно не отделаться от мысли, будто кто-то смотрит на меня. И ждет.