Читать «Парадигма» онлайн - страница 290

Перед ним расстелилась бескрайняя пустыня.

Несмотря на весь ужас пережитого, свобода опьянила. И Релин не смог ей не воспользоваться.

* * *

Губы растягиваются в улыбке. Радостное волнение переполняет легкие, делает тело невесомым.

Свобода. Одурманивающее сознание чувство. Дорога, ведущая во все стороны. Бесчисленные перспективы.

Релин иногда останавливается, заставляет себя мыслить разумно, объективно. Глушит радость. Я в пустыне, мои следы тянутся на песке от одной далекой дюны к другой. Над головой жарит солнце. От пота пропиталась вся одежда, сандалии в эйфории я выкинул. У меня нет ни еды, ни воды. Сколько еще смогу идти? К концу вечера я — труп, если не придумаю что-нибудь. До ближайшего оазиса на верблюде-то ехать дней пять, а уж пешком… К тому же у меня нет проводников, одному не выжить. Конец. Смерть.

А потом Релин хохочет. Так надрывается, что падает в песок, хватается за живот. Он бессмертный! Еще вчера его насквозь проткнули копьем! После такого не дышат! А он сейчас боится умереть от жажды и солнечных лучей! Да в пекло всё! Пусть его режут, колют, травят, сжигают, топят, бьют, закапывают. Наплевать! Впереди его ждет вечность!

Отсмеявшись, он встает и идет — от одного бархана к другому. Опьяненный свободой. Переполненный радостью. Вольный.

* * *

Пустыня — это песчаное море. И в нем легко раствориться, исчезнуть. Весь мир со своими городами, домами, храмами, магическими школами, илотами, знатью, учеными, книгами, законами и эдиктами перестает существовать. Имеет смысл только настоящее, миг, в котором живешь здесь и сейчас.

Релин умирал уже три или четыре раза — точно он не помнил. И каждый раз рыхлое солнце высушивало из него всю влагу. Смерть была тяжелой и долгой. Сначала от жажды саднило горло, появлялись звуковые и визуальные галлюцинации — мерещились обезьяны на барханах, над головой кружили стаи грифонов, — а потом наступал черед настоящей боли. Скручивало живот, голова раскалывалась. Все заканчивалось тем, что он падал на песок и, трясясь от лихорадки, хрипя, умирал в агонии. После оживал — просто приходил в себя. Стоял, непонимающе мотал головой, воспоминания о смерти казались лишь дурным сном.

Релин продолжал путь.

Местность вокруг менялась. Земля стала каменистой, с черными проплешинами обсидиановых осколков, дюны незаметно превратились в торчащие тут и там скалы, всё чаще попадались чахлые, тоненькие деревца, прижимающие ветки с редкими острыми листьями к стволам. Небо над головой приобрело бронзовый оттенок, а солнце наполнилось краснотой, точно кровью. Жара усилилась.

Релин часто натыкался на сложенные в пирамидки человеческие черепа в песке. Порой — на выбеленные ветром и временем скелеты. Из песка высились полуразрушенные колонны и руины давным-давно заброшенных храмов — поистине циклопических размеров, словно здесь молились своим богам титаны.

На полузасыпанных песком, лежащих на земле горельефах Релина провожали оскаленные морды чудовищ и позабытые герои. Пустыня была отнюдь не мертва: ночную тишину разрывали крики шакалов, в каменных углублениях таились змеи, а днем на границе видимости все время улавливалось стремительное движение, но стоило повернуть голову и взгляд натыкался лишь на унылый, пустынный пейзаж.