Читать «Охотник за тронами» онлайн - страница 185
Владимир Николаевич Балязин
И быстро направился к крепостной стене. По пути сетовал раздраженно:
— Сани — поздно, телеги — рано, верхом — поклажу придется оставить в Смоленске. Ума не приложу, что делать?
Когда собеседники взошли на крепостную стену, сразу же убедились в правоте посла: хорошо было видно, как вконец почернел на Днепре лед, потрескался, вздыбился и быстро шел вниз по темной вешней воде, вытесняя ее из речного русла на закраины берегов. Бело-серые глыбы устремились к устью, заняв не только весь стрежень, но и быстрины возле высокого правого берега, выплескивая талые воды на противоположную низкую сторону. Не более чем через час, прямо у них на глазах, когда разбухшие от растаявшего снега ручьи и речки, все более ускоряя бег, ринулись со всех сторон к Днепру, когда с деревьев, ломая ветви, стал оседать и обрушиваться плотный мокрый снег, когда поля, луга и болота начали превращаться в необозримые озера с маленькими островками кустов и деревьев, они поняли, что началось не просто половодье, но — наводнение.
Вокруг смоленских крепостных холмов воды было не столь много, как в отдалении, там, у горизонта, где небо падало в воду, казалось, возможно пройти только на корабле, однако проложенные рядом с крепостью по высоким гатям дороги еще не были залиты водой, и можно было рискнуть, взяв с собою и коней, и телеги.
Так и сделали. Но, добравшись до Троицкого заднепровского монастыря, поняли: телеги придется оставить в обители.
Николай разыскал настоятеля и попросил у него лодки и монаха-проводника, который помог бы провести их караван на восток, доколе не схлынет весенний паводок.
Настоятель согласился, выпросив у послов три рубля на поправку ветхой обители, и дал им три лодки-плоскодонки с низкой осадкой и широкими днищами.
А дальше пошли такие муки, каких никто из них доселе не знал, — все они стали товарищами по несчастью. Одни вели в поводу коней и перебредали, а то и переплывали вместе с ними через озера, богачи и речки, заполненные не растаявшим до конца льдом и снеговой водой. Другие, в кровь растирая ладони, били по воде веслами, а выйдя на мелководье, или толкались шестами, или шли по колено в воде, вытягивая плоскодонки бечевой. Там, где можно было поставить гати или соорудить наплавные мосты, дружно брались за топоры и лопаты и шаг за шагом пробивались вверх по течению к далекому Дорогобужу.
На второй день пути случилось несчастье — граф Нугарола, толкнувшись шестом, потерял равновесие и упал в воду. Падая, он ударился головой о подвернувшуюся корягу и без крика пошел на дно.
Николай — из-за своих юношеских странствий в земле куршей — был среди свиты имперских послов едва ли не лучшим «мореходом». Он мгновенно прыгнул за борт, вытащил потерявшего сознание Нугаролу, ловко раздел его, завернул в теплые одеяла и уложил в самую сухую лодку. Герберштейн дал Нугароле флягу вина, и тот вскоре заснул, время от времени вздрагивая во сне и твердя что-то невнятное.
Вечерами, обнаружив возвышенность, путники выводили на берег коней, обтерев, укрывали попонами, а сами, отыскав сухое место, рубили лапник и валились спать, не чувствуя ни рук, ни ног. Если же в пути встречалась чудом уцелевшая, не залитая водой хижина, их блаженство было превыше неги на королевских перинах.