Читать «Осенний поход лягушек (Книга прозы)» онлайн - страница 66

— Леша! Осторожнее! Я тебя очень прошу, — повторяет она.

Вот радиатор круто поднимается вверх, заслоняя небо, трактор переваливается через гору, и мы падаем, хватаемся друг за друга, за ее заляпанный дипломат, и опять:

— Леша! Я тебя очень прошу, подожди, ну, пожалуйста, ой, сейчас перевернемся!

Я, третий лишний, сижу между ними, телогрейка, брошенная между двумя сиденьями, сбилась, я все время сползаю вниз, к рычагу скоростей.

— Ну, постарайся, Леша, а то сядем, что будем делать? Молодец, Леша!

Укрепляя свой дух новым зарядом просьб, опасений, угроз, восхищения, тракторист уверенно вел свой дизель, наш капитан-кассир, гордая своим экипажем, самодовольно провожала глазами менее удачливые тракторишки, не сегодня затонувшие слева и справа по борту.

— Вот еще герои, трясутся в тракторе, вылезайте наружу да и топайте пешком, эка невидаль, двенадцать верст, — скажет бывалый читатель, — да наша бабушка еще девчонкой в Питер за самоваром ходила.

— Да мы бы рады, дядя, только эта дорога непроходимая.

— А вы, девки, по обочине, да по краешку, сапоги при вас, а то и в поле сверните, тропинки там наверняка есть, а то и напрямик.

— Ладно, давно вы, видно, там не бывали, прокатилась здесь техника завтрашнего дня, выворотила придорожные деревья и кусты вверх корнями, угваздала все поля вокруг, да и мы, что греха таить, добавили ущерба пашневской бригаде, выезжали в объезд объездов на заповедные клеверища, не мы первые, а вот последние в этом году, может быть, потому что встретил нас в Пашневе стон и плач:

— Забирают от нас наших коровушек-матушек.

Чтобы представить себе, что такое стужа и промозглость, вовсе не обязательно выходить в открытое поле навстречу всем осенним ветрам, пойдем лучше под крышу, тем более что мы наконец приехали в Пашнево.

Бесприютно, холодно сейчас в полях под бесконечным осенним дождем на северном ветру, но ничуть не уютнее здесь, под крышей, в этой заброшенной запущенной конторе, давно не топленной, с ее пробирающей до костей сыростью, застоялой промозглостью и безотрадностью.

Кассир расположилась за голым столом, выкладывая из видавшего виды дипломата ведомости, пересчитывая готовые к выдаче деньги. Здесь было еще холоднее, чем на улице, и я вышла оглядеться на пустынную пашневскую улицу. Наш трактор укатил. Из трубы передвижного вагончика шел дым. Но вот из одного дома вышла женщина с ведрами на коромысле, остановилась перед горой сырой глины, которая перегораживала улицу, и начала подниматься вверх. Вот ее коромысло с пустыми ведрами обозначилось где-то среди пашневских крыш, качнулось над печными трубами, и видение скрылось на противоположном склоне.