Читать «Осенний поход лягушек (Книга прозы)» онлайн - страница 54

Китайские яблочки

После этого дня каникулы стали быстро убывать, снега прибавилось, стало можно кататься на лыжах, но не очень.

Вечером мой дядя пошел с бидончиком на ферму, а вернулся в сопровождении одной доярки. Она несла его молоко, а он был зеленый и сразу лег. Ему дали сердечных капель, но у него не прошло, всю ночь я видел, как зажигался свет, вставала тетя Надя. Утром пришла фельдшер. Она была горбунья. Она все повторяла: «Я говорила, пить надо меньше».

— Да что вы, Татьяна Семеновна, он с Октябрьских в рот не брал, только в Новый год стопку выпил.

Она побыла у постели, а потом тетя Надя усадила ее за стол, налила щей и поставила самогонку. Сначала они говорили о болезни, а потом о постороннем, как ни в чем не бывало. А Иван Дмитрич молча лежал в другой комнате. Но лучше ему не стало, и рано утром следующего дня его отправили в больницу на станцию Удомля.

Мы остались вдвоем с тетей Надей.

— Ешь, Митя, лучше, что я скажу твоей матери, — говорила она, — поправляйся, — Этим она как бы извинялась, что не получается веселого санатория для поправки.

Мне стало стыдно.

Я расчистил все дорожки во дворе и тропинку под гору к реке. Сначала сделал дорожки узкими, шириной в деревянную лопату, потом в две, а потом в три.

Стал ходить за водой, но на коромысле носить ведра так и не научился. Закидал снегом в саду приствольные круги, на яблонях висели красные замерзшие яблочки — наконец я до них добрался. Потом я пошел за хлебом, в магазине я услышал: «Конечно, он начальство, директором МТС был, и вдруг у него в доме распрыгались... Он после этого и заболел, видно, уже чувствовал себя плохо, а тут такой сыр-бор». На меня оглянулись, спросили: «Как здоровье Ивана Дмитрича?» Я сказал, что по-прежнему и что тетя Надя туда звонит.

Владимир Федорович больше не приходил, и я к нему тоже не шел.

Когда тете Наде нужно спуститься в подпол, набрать картошки, она свертывает половик, поднимает крышку, смотрит вниз — там темно, бросает туда ведро, оно громыхает по лестнице и цементному полу, если там есть кто, то разбегается: она боится мышей. Я однажды туда спустился, тетя Надя закрыла люк, и в темноте я перезарядил фотоаппарат.

Тетерева

Перед отъездом я в последний раз пошел на лыжах в лес.

Я теперь катаюсь с палками, мне их выдернул с забора Иван Дмитрич еще до болезни. Только они без кружков и проваливаются в снег до самой земли. Снегу за это время намело уже много, не то что в начале каникул. Сначала я приехал и ничего, кроме своих зайцев, не видел. Я каждый день глядел на картонных зайцев на стене и думал — ну когда же. И все тоже хотели, чтобы мне повезло. Как-то к нам пришла соседка только чтобы сказать, что когда она ездила за сеном в поле к стогу, то вспугнула одного.

А когда пришли ряженые, как было весело! А может быть, из-за них заболел Иван Дмитрич. Может быть, ему было уже плохо, а они тут расшумелись, а я громче всех, он их и прогнал. Он, конечно, потом расстроился, что так сгоряча все получилось, — вот ему и стало хуже. Я тогда испугался, что веселье кончится, а о нем не подумал, как он там один лежит, когда всех вернули и усадили. А наутро ко мне пришел из Котлована Владимир Федорович, и мы пошли на охоту.