Читать «Операция «Жизнь» продолжается...» онлайн - страница 48

— Проходите, пожалуйста. Правда, мы только что нагрели воду, хотели помыться … Мы — беженцы…

Кухня такая маленькая, что если встать в ее центре, то руками можно дотянуться до стен. Белье на веревках. Ведра с водой — на табуретках, на плите, на полу. Главное, есть газ и свет. Это жизненно важно.

Вдруг накатывает то странное чувство, которое всегда преследует меня на войне. Словно ты находишься в мультфильме. Умом понимаешь, что все вокруг — реальность, все происходит на самом деле и с тобой — черный каземат квартиры, русские беженцы, безнадега. Все это по-настоящему. Но поверить в это не можешь. Бред какой-то. Не бывает так. Не могут так жить люди в начале двадцать первого века. В центре Москвы. В день шестидесятилетия Победы.

Да, это не Грозный — Москва. Самый центр, Пречистенка, дом 35 дробь три. В этом предназначенном под снос доме уже двенадцать лет ютятся дошедший до Берлина ветеран Великой войны и его жена. Русские беженцы без гражданства.

Юрий Тимофеевич лежал на старой дореволюционной кровати. Ее металлические решетчатые спинки, изъеденные по бокам ржавчиной, скрипели при каждом движении. Хотя двигался он теперь мало. Тело стало слабым, и даже простое шевеление рукой давалось ему с трудом. Лицо провалилось, стало восковым, из-под волос поползла желтизна. В нем не было жизни. Такие лица я видел на войне у раненых.

Я сижу на табуретке напротив, смотрю в его глаза. Кажется, что на подушке лежат одни только глаза.

Юрий Тимофеевич — беженец. У него нет ничего, вообще ничего, даже паспорта.

Передо мной на кровати лежит больной, всеми брошенный русский человек, и никого это не волнует. Словно он живет в гетто. Москва с ее огнями, шестидесятилетиями, парадами, монетизациями и льготами — не для него. У него и льгот-то никаких нет, монетизировать нечего…

А еще раньше на этой же самой кровати умирал его фронтовой друг, кавалер ордена Александра Невского и двух орденов Красного Знамени командир батальона подполковник Апаринцев.

— Вон его портрет, — показывает рукой Юрий Тимофеевич.

На стене висят две фотографии. На одной в развалинах немецкого фольварка запечатлен молодой парнишка в камуфляжном маскхалате. Стоит, облокотившись на пробитую снарядом стену. Командир роты автоматчиков 177-го гвардейского полка лейтенант Юрка Лопатин.

На другой фотографии — красивый офицер. Породистое лицо, тяжелый взгляд. Полная грудь орденов-медалей. Подполковник запаса Борис Апаринцев.

— Никогда не прощу им его смерти, — говорит Юрий Тимофеевич.

И начинает рассказывать историю, которую я слышал неоднократно. Но все равно каждый раз — волосы дыбом.

До перестройки Лопатины жили в Тбилиси. У Юрия Тимофеевича, преподавателя артиллерийского института, было все, о чем человек может только мечтать. Жизнь. Победа. Мир. Двое сыновей. Жена. Трехкомнатная квартира. Любимая работа — артиллерия.

В конце восьмидесятых русским в Тбилиси стало плохо.