Читать «Опасное молчание» онлайн - страница 21

К восьми годам чернокудрый Сашка вытянулся, возмужал. И следа не осталось от доверчивого, открытого взгляда. Всегда угрюмый, озабоченный. После страшной истории у обрыва стал заикаться. Давно уже не называл Платона «папаней». Не дрожал от страха, боли и стыда, если случалось видеть, как Василиса прямо с порога монополии окатывает Платона из ведра, а тот, распластавшись на земле, что-то бессвязно бормочет. Не вспыхивал, когда кабацкая Марфа в отсутствие Платона ругала его последними словами, уверяла рыбачек, что денно и нощно молит бога о черной яме на Платошку-разбойника.

К шаланде Платона Саша близко не подходил. Чтобы не умереть с голоду, мальчик помогал крестной рыбачить. А Севиль оставалась дома с малышами — у вдовы Анфисы их было трое, старшему еще и шести не исполнилось.

Тяжелого труда, выдержки, смелости требует рыбацкое дело. Только удача отца не дружила с Сашей: поди порыбачь без мяса, если даже дурные бычки и те на креветку не идут.

Как-то, глянув на плачущих, отощавших ребятишек, Саша решительно сказал, заикаясь:

— К-крестная, уйдем в мо-море. Я знаю, где с-скумбрия косяками х-ходит…

— В открытое море на нашем-то корыте?! — всплеснула руками Анфиса.

— Уг-гоню ш-шаланду отца!

— Не знаешь что ли кабацкую Ваську? Вызверится, так с поселка беги!

— Ну что ты, что ты, Искандер! — испуганно зашептала Севиль, будто кто-то мог их подслушать. — Отец тебя в землю вгонит…

— А в-во! — показал кулак Саша, и при этом грозно сверкнули из-под черных густых бровей его глаза. — Я д-дол-жен накормить детей.

— Долго жить тебе, сынок, — сквозь слезы улыбнулась Севиль. — Пусть будет, как ты говоришь. А господь смягчит сердце твоего отца, я буду молиться…

Анфиса раздобыла мясо еще с вечера. И на рассвете, когда море сонно перебирало камни у причала, рыбачка и мальчик подкрались к шаланде Платона. Поставили парус и ушли в море.

На этот раз им здорово повезло. Такому богатому улову мог позавидовать и Платон.

Он и подстерегал их, сидя на днище опрокинутой лодки кумы Анфисы. Курил самосад, придумывая для похитителей одну казнь страшнее другой.

Ястребом налетел на Сашу, ударом в грудь сбил мальчика с ног. От Платона разило монополькой и табаком. Волосы и борода всклокочены, руки трясутся, рот перекошен. Ох, до чего ж лют и страшен!

— Нет, нет! — кинулась с кулаками на мужа подоспевшая Севиль. — Не тронь его! Мальчик сделал доброе дело…

Перепуганные дети Анфисы, с которыми прибежала Севиль, заревели, бросились к матери.

— Задушу! — грозился Платон, схватив Севиль за горло.

И вдруг Саша с ошеломляющей быстротой, точно кошка, прыгнул на спину отца, вцепился ему в волосы и повис на них.

— Ах ты, змееныш! — прохрипел Платон, выпуская Севиль. На короткое время он растерялся — такой решимостью дышало искаженное яростью лицо мальчика.

— На отца пошел?!! Убью!!!

— Побойся бога, — взмолилась Анфиса. — Мы в такой нужде…

— Пошли вон, зараза! — разбросал ревущих детей. — А тебя, турецкая морда…

Он погнался за Севиль, но с разгону налетел на Василису.