Читать «Опасное молчание» онлайн - страница 20

— Ата, ата! — всхлипывая, твердил мальчик.

— Как с гуся вода! — так и ахнула Анфиса, увидев на берегу Платона. — Только лодку здорово помяло…

— Живой, хвала богу, — облегченно перевела дух Севиль. Перекрестилась и, шатаясь, почти не сознавая, куда и зачем идет, побрела за Анфисой. Но с каждым шагом ноги наливались свинцом и невмоготу было тянуть их за собой.

Вокруг Платона царило радостное оживление. Оказалось, что все поселковые рыбаки живы и невредимы: еще до шторма они укрылись в Херсонесе.

Расходясь, женщины только плечами пожимали: черного дна морского Платон не испугался, лишь бы поскорее «к ней под юбку». Дня прожить вдали от кабацкой Васьки не может, засела у него в крови, «точнехонько лихоманка».

Кое-кто из обидчиков Саши и его матери на всякий случай спешили унести ноги. Знали: из-за турчанки Платон не очень-то заведется, а вот мальчонка — как-никак родная кровь. Вскипит Платон — беда, пощады не жди! Да и вообще люди побаивались его: не иначе, как имеет он власть над смертью.

Платон глухо сомкнул брови над запавшими глазами и спросил Анфису, показывая на Сашу:

— Это чьих рук дело?

— Марфа, ее работа, — отозвалась вдова. — Подговаривала баб, чтобы скинуть Софью и Сашу с обрыва. Такое наплела, такое!.. Пересказывать — только бога гневить. Лютость у кабатчицы к дитю твоему из кожи вон лезет, беда б через то не вышла…

А Севиль… Она стояла, придерживая за плечи сына, опустив горящие радостью и любовью глаза.

Саша, всхлипывая, подошел к Платону, вскарабкался к нему на руки и, обхватив ручонками шею, уткнулся в нее мокрым холодным носом.

Загрубевшая большая рука Платона заметно дрожала, когда он приглаживал разметанные волосы Саши. И этот проблеск отцовской ласки вдруг вернул Севиль надежду.

Но то, что произошло в следующую минуту, было страшно и заронило на всю жизнь в сердце мальчика нестерпимую боль стыда.

Мать упала на колени перед отцом, обхватила окровавленными руками его босые ноги и начала их горячо целовать.

— Не ходи… Я не пущу тебя к ней, — обливаясь слезами, шептала она. — Не пущу…

Отец опустил Сашу, поднял за плечи Севиль, разжал спекшиеся губы и словно огнем дохнул:

— Этого не проси!

— Тогда убей меня!.. — взмолилась женщина. — Втопчи меня в землю!.. Я не хочу жить!.. Убей!..

— Пусти, — оторвал ее от себя Платон. — Не будет по-твоему и баста!

Лицо Платона было страшно. Но страшно не гневом, а безумной страстью к той, другой, имевшей над ним большую власть, чем сама смерть.

Он замкнулся в каменном молчании и пошел, шлепая босыми ногами по мокрым камням, ни разу не оглянувшись.

— Я не хочу жить!!! — в исступлении билась Севиль.

— Сама заковала себя в кандалы неволи! — крикнула Анфиса, хотя у нее сердце разрывалось от жалости к несчастной. — За что его любишь? Ведь надругался над тобой и сыном! Али хочешь Сашу круглым сиротою оставить?

При упоминании о сыне Севиль пришла в себя, но вся тряслась и вздрагивала.

— Сашу пожалей, совсем ведь окоченел. Застудится. И мои там заждались…

Севиль с трудом поднялась. Ни кровинки в лице. Сделала пару шагов, пошатнулась и рухнула бы на камни, да Анфиса успела подхватить ее.