Читать «Ограниченные невозможности. Как жить в этом мире, если ты не такой, как все» онлайн - страница 56

Потом как-то приезжаю со сборов, или на соревнованиях были, не помню, а дома чужая тетка, некрасивая, потасканная какая-то, между зубов щель. «Это, – говорит отец, – теперь твоя мать». А ему говорю: «Ты уе. й отсюда вместе со своей курвой, а слово «мать» даже не произноси при мне, говнюк вонючий!» Ой, это ничего, что я ругаюсь при тебе, ты ж ребенок? – Хулиган подбросил еще дров. Печка радостно заглотила новую порцию, огонь яростно принялся за них, те смиренно приготовились выполнить свое предназначение: выделить как можно больше тепла и света, сгорая.

– Я с-с-столько таких слов з-з-знаю, м-могу тебя п-п-поучить, – девчонка смотрела на него печальным взглядом пожившего взрослого человека.

– Ну ты даешь. Что ж за люди тебя растили? Короче, тычет он мне в нос какой-то бумажкой и говорит, что дал взятку какой-то паспортистке и меня из квартиры выписали и к его отцу сумасшедшему, что где-то в деревне живет (даже не видел его никогда), прописали. Так что я могу теперь направляться прямо к этой едрене-фене, то есть в деревню, а он здесь с «любимой Ниночкой» жить будет. Ну, я офигел, конечно, ушел, а ночью им дверь поджег. Хорошо так поджег, продуманно, быстро не потушить. Они чуть не угорели, в последний момент из окна выпрыгнули. Отец, по-моему, поломался сильно, в больнице долго лежал, тетка его только ногу сломала. Квартира сгорела дотла, я потом приходил смотреть. Только тогда меня и отпустило. Даже когда еще горело все, отпустило, я за киоском стоял, смотрел. Ни о чем не жалею. Вот только этажом выше чуть дети не угорели, чудом спасли. Это жесть, конечно, виноват я, не хотел. Меня подозревали – я ж известный поджигатель, но у меня железное алиби было, а у них доказательств никаких. Отец, как из больницы вышел, из города уехал. Не знаю, жив ли. Надеюсь, сдох, собака.

Ты как, согрелась? Может, спать пойдешь?

– Не-а, п-п-подожду Каланчу с Очк-к-кариком.

– Ну да, твоя Каланча – клевая, что ни говори. Я ведь ее еще девчонкой запомнил. Наверное, они тогда только создали волейбольную команду, много там красивых девчонок было, а потом вымахали все. Все как каланчи стали, но почему-то так называли только ее. Может, потому что тоненькая, а другие волейболистки крупные такие стали, «в теле», наши девчонки, из легкой атлетики, поприятнее будут. Но я все равно ее замечал: она – особенная, не такая, как все, отдельная какая-то, себе на уме. Я люблю таких. Поэтому она сейчас где? Пацана спасает. А остальные дуры где? Отправились за лучшей жизнью. Потому что команда командой, а голову на плечах надо иметь, так ведь?

* * *

Совет решили все-таки провести в доме. Несмотря на то что Очкарику стало лучше, он был еще очень слаб – пил, потел, спал, снова пил. Каланча поспала всего пару-тройку часов. Утром нужно было все равно вставать, топить остывшую печь, варить кашу, ставить чайник. Очкарика оставили спать на диване, только ему он и был по размеру.