Читать «Облачный Храм» онлайн - страница 2

Спи, мой сынок,

Берег далёк,

Волны качают

мой челнок.

Я погадаю

Здесь до рассвета -

Много ли рыбы

В сети пойдет.

Я погадаю,

Много ль на свете

Мой мальчик встретит

бед и забот.

Ты подрастешь,

Станешь пригож,

В море с сетями

Сам пойдешь.

Горя не зная,

будешь рыбачить,

Годы удачи

жизнь озарят.

Вот уже тают

призраки ночи:

Спи, мой сыночек,

скоро заря...

   Городок Николаевск-на-Амуре 1947 года. Выше двухэтажных райкома и школы нет зданий - прочие дома находятся едва ли не на уровне земли и обнесены забором. Неспроста: где такого забора нет, там легко заблудиться. Ходит рассказ о том, как жена одного поручика выбежала в самом начале пурги бельё с веревок снять - и сильно заблукала. Отыскали через двое суток сидящей на берегу Амура, еле разогнули, чтобы в гроб покласть.

   Сам Амур-батюшка - что море, в непогоду на другой берег в лодке переплыть - нешуточный подвиг, не всякий мужчина рискнёт. Вот жёнки выгребались, бывало, когда сугубая беда наставала. Суровая река, могучая волна, но и люди им под стать.

   Вся жизнь в здешних местах такая: на грани. Зимним утром прокопаться до нужного места - задача не из легких, да и потом двигаешься как в траншее. Печь в крошечной халупе, где ютятся две семейных пары с младенцем, топится не переставая. На ней и готовят, и белье кипятят, и воду для мытья внучки греют: только в воде и перестает орать. Ну и тогда, когда потешают ее. Как-то явилась с визитом патронажная сестра - молодая бабушка у печи ведьмой пляшет, крышками от кастрюль гремит, дитя веселит. Удивилась...

   И еще дитя молчит - когда кормят. Рот потому что при деле находится.

Летом на толстом слое парного навоза и поверх него - речной, пойменной земли китайский редис вырастает длиной в мужскую ладонь, морковка - с руку до локтя, свекла и картошки - с ребячью голову. За брусникой молодой отец ездит во Владивосток. Горький корень сами едят, сладким соком дочку и внучку Танюшку выпаивают. Любит очень. Картошку, размятую с молоком, - тоже. Первое в жизни слово - дяй! Дай, то есть.

   Второе...

   Семи месяцев отроду воткнула в нее мать, отпросившись с работы, сосок - как плюнет! Улыбнулась и чётко так говорит: "Тьфу!"

   То есть, выходит, сама себя от груди отлучила.

   Дед, по профессии воспитатель юношества, забеспокоился, что кулачки у дитяти некрепко сжимаются. Стал рефлексы тренировать: протянет игрушку - отдёрнет, протянет, а когда девчушка попробует ухватить - снова отдёрнет. Так натренировал, что однажды внучка вмиг скатерку со стола стянула, никто и глазом моргнуть не успел. Хорошо, одна солонка там была, и та пустая да деревянная.

   На день кроватку приходилось ремнями пристегивать к стене: дитя в ней вставало на ножки и как на качелях раскачивалось. Совсем по доктору Споку, только тогда он своей книги еще вовсе не написал. Однажды паковались все на отъезд и позабыли про девочку. Ну и кувыркнулась же она - прямо в открытый чемодан головкой! Обернулась, села в мягкое - и смеётся как ни в чем не бывала...