Читать «О бисере, бусах и прошлом времени. Воспоминания московского коллекционера» онлайн - страница 47

Зато в первый же сезон явились крысы. В жуткую грозовую ночь я услышала леденящие душу писк, возню и топанье. На столе у нас остался хлеб. Он был, правда, в полиэтиленовом пакете, но крыс это, разумеется, не остановило. Они славно пировали всю ночь. Время от времени я будила Володю, он стучал им в стенку, раздавался недовольный писк, крысы с отвратительным звуком шмякались со стола на пол, и на какое-то время все затихало, но потом возобновлялось с новой силой. Назавтра все съестное было перегружено в надежные емкости, и на следующую ночь крысы не нашли ничего, кроме стекла и металла. В раздражении они разорвали клеенку в том месте, где накануне лежал хлеб, и удалились. В следующие сезоны они приходили на разведку недели через две после нашего приезда, но каждый раз их ожидало полное разочарование. В конце концов они совсем исчезли после того, как была уничтожена находившаяся рядом с нами колхозная ферма. Произошло это в конце девяностых в связи с полным упадком сельского хозяйства, но для нас имело, помимо исчезновения крыс, и другие благодетельные последствия: перестало пахнуть силосом из ямы и значительно сократилось поголовье мух.

Но, как известно, каждая вещь имеет две стороны: стало меньше мух и крыс, зато расплодились лисы и волки. Лисы поели почти всех деревенских котов, которые летом составляли им конкуренцию в «мышковании», а волки обнаглели до того, что зарезали шесть или семь деревенских овец. Волчица с выводком базировалась как раз возле тропки, соединявшей Староселье с главной усадьбой, и в походах за хлебом приходилось делать порядочный крюк по большаку. Ходить в лес мы тоже побаивались, поскольку с нами была внучка Кира, и я очень опасалась, что пронзительный детский крик волки могут принять за поросячий визг и захотят потренировать на нас свое подрастающее поколение.

С самого начала нашего пребывания в Староселье нас пугали медведями. По рассказам, они иногда подходили совсем близко к деревне. Рауф, муж Светы Жаровой, видел однажды, как медведица с медвежонком лакомилась овсом на поле за их домом. Местные жители говорили, что при встрече с медведем надо как можно громче закричать, тогда он испугается и убежит. Таким образом, вся ответственность за наше спасение возлагалась на меня, потому что женский крик, конечно, гораздо выразительнее мужского, но меня все время одолевали сомнения, достаточно ли визгливым и громким окажется мой голос. К счастью, медведей мы так и не встретили.

Самой симпатичной фигурой Староселья была, на мой взгляд, Марья Степановна – жена Егорова брата Степана. Сам Степан был мастером на все руки и очень сведущим человеком, а Марья Степановна оказалась большой умницей и необыкновенной рассказчицей.