Читать «Ночь в Пентонвилле» онлайн - страница 3

Старик ехидно рассмеялся.

— Повторяю вам, они ничего не смогут со мной сделать; через три месяца я помашу им своим пенсионным удостоверением. Так вот, они возвращаются, Смитерсон, они все возвращаются! Я сорок лет ношу этот мундир. Мне пришлось напялить его, когда мне было двадцать два года, это было в тюрьме Халла. Потом я побывал в Ливерпуле, затем перебрался в Лондон, где служил сначала в Ньюгейте, потом в Рединге. В конце карье­ры я попал в образцовую тюрьму Пентонвилля. Я знаю, что говорю, и все остальные тоже знают это, но они не осмеливаются говорить, потому что дирекция не любит такие разговоры. Ах, оставьте, Смитерсон, вы сами почти тридцать лет на службе. Вас никто не назовет новичком или непро­фессионалом. Так что вы не можете отрицать то, о чем я говорю. Ну, скажите, они возвращаются или нет?

— Ах, Кливенс, — простонал Смитерсон, — почему вы только и твер­дите это? Так нельзя, это нехорошо. Никто здесь не говорит об этом. Все предпочитают молчать, и те, кто знает, и те, кто думает, что знает.

Старик протянул тощий палец к смотровому окошечку и продолжал, словно не слышал слов Смитерсона:

— Я знаю этого типа, что заглянул ко мне вечером. Я когда-то дежурил в его камере. Да, да, именно в камере 8а, где вы будете сидеть этой ночью возле Хилари Чаннинга.

— Хватит! — воскликнул Смитерсон ломающимся голосом, который он хотел сделать твердым.

— Это было семь. Нет, пожалуй, восемь лет назад, — безжалостно продолжал Кливенс. — Но разве можно иметь представление о реальном времени в этом месте, где часы отбивают только время боли, время ужаса или время смерти? Да и какая разница, семь лет или восемь? Я не могу назвать его имя, думаю, что я тогда не знал его. Они так походят друг на друга, эти бедняги, что умирают ясным утром с черным капюшоном на голове! Впрочем, у этого лицо было не таким, как у всех остальных. У него все выглядело слишком большим — рот, все лицо, глаза. Да, в осо­бенности глаза.

Рок Смитерсон сдался. Ему трудно было говорить о вещах, о которых по молчаливому согласию никто старался даже не упоминать. Но сегодня, признав правоту старого привратника, он внезапно почувствовал, как с его плеч свалился слишком тяжелый для него груз.

— Это правда, — произнес он, — они все возвращаются, и я узнал того, что повстречался со мной сегодня.

— Это был образованный паренек, — сказал Кливенс. — Все поража­лись, как много он знает.

— Его имя было Браун, хотя это он сам так называл себя, — продолжал Смитерсон. — Скорее всего, это было не настоящее его имя. Судьи так и не узнали, кем он был на самом деле.

— Вы помните, что он сказал пастору Пармингтону, сопровождавшему его на протяжении последних дней? — Он сказал ему в свой последний день: «Неужели вы думаете, что на этом все кончается?»

— И он рассмеялся, — мрачно добавил Рок. — Это был жуткий смех, и его повторило эхо в коридоре, по которому его тогда вели.

— Да, он вернулся, — прошептал Кливенс. — Он возвращается каж­дый раз ночью перед очередной казнью. Можно подумать, что он получа­ет приказ, не знаю чей, наверно, каких-то жутких хозяев, встретить тех, кого.