Читать «Новый Мир ( № 11 2007)» онлайн - страница 219

На этот тесный, телесный пластилин накладывается сложносочиненная световая партитура — давно уже не встречал спектакля, в котором свет играл бы такую важную сценическую роль.

Прожектора с разных сторон и стена света, выполняющая роль “зтм”, киношного затемнения, под спудом которого переставляют декорации, рассеянные лучи, отделяющие протагонистов от второстепенных персонажей, дрожащие блики, словно бы от переменной облачности или же густой зелени, и постоянная смена подсветки, выкрашивающей сцену в марганцово-алое, а то в дагерротипно-серое.

Из-за всего этого постоянного колыхания кажется, что действие “Бориса Годунова” происходит на дне морского царства, под толщей густой, переливающейся воды.

Особенно сильно это ощущение в начале четвертого действия. Сцена у фонтана, исполненная в насыщенном зеленом цвете, переливается невидимой чешуей.

Вот где помогло кинематографическое мышление постановщика, использующего в своих фильмах полутона и оттенки, полуподвижные, медитативные картины, оживающие из-за внутренних перетеканий цвета и света, полустертых цветов и приглушенных всполохов.

Ощущение отстраненности происходящего подчеркивает еще и то, что сценограф (Юрий Купер) выстроил декорацию таким образом, что мы смотрим на события в опере как бы немного сверху.

Полузатонувшая атлантида “Бориса Годунова” исполнена в шершаво-сероватой гамме, что идеально подходит музыке — то неожиданно вскипающей медными, а то и расползающейся, словно бы старая дерюга.

В этом спектакле использована вторая авторская редакция М. Мусоргского (без последующих оркестровок Н. А. Римского-Корсакова и Д. Д. Шостаковича), из-за чего хор и оркестр звучат свежо и чисто. Точнее, очищенно.

Крупные планы выдаются солистам, отбрасывающим длинные тени и принимающим пафосные, статичные позы. Главные герои двигаются мало и, по контрасту с массовкой, скупо.

Вторая авторская редакция включает большой “польский акт” с большим количеством сольных партий, зато изъята многолюдная “Сцена у собора Василия Блаженного”.

Акценты смещаются в сторону частности, частного. Бытовых деталей. Неожиданно выходит на первый план тема “отцов и детей” — Марины Мнишек (Марианна Тарасова) и ее сурового наставника иезуита Рангони (Петр Мигунов), но и более существенный лейтмотив отношений Царя Бориса и его маленького наследника.

У Сокурова цесаревича Федора поет и играет мальчик (Святослав Гончаров), а детей, известное дело, переиграть невозможно. Особенно на фоне вязкой, утяжеленной бутафории.

Умирающий Царь, воспринимающий смерть искуплением многочисленных грехов, едва ли не силой затаскивает Федора на трон, а сам умирает у его подножья. Вот оно, “щасте”…

Когда в оркестре возникают паузы и экраны с английскими титрами гаснут, становится слышной работа кондиционеров, из-за чего кажется, что зал заполняют стада незримых Пегасов, переминающихся с ноги на ногу и жующих воздух невидимыми губами.