Читать «Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 1» онлайн - страница 168

Наконец, в 33-м году открываются «коммерческие» магазины, где по бешеным ценам можно купить продукты нэповского качества.

А за прилавками открытых магазинов все легче «кататься шарам».

Какой-то безвестный поэт скупыми, но характерными мазками написал картину тогдашней столовой:

Столовая. Припасов нет.Последний съеден винегрет.Пустой буфет. В почетной рамеЛишь непитательный портрет:Тупой, откормленный брюнетС несимпатичными усами.

Страна со сказочной быстротой обнищала вновь.

В 31-м году я приехал на зимние каникулы в Перемышль. Как-то раз, перед вечером, пошел прогуляться по «соше́». Навстречу мне – парни и девушки из заречного села. С залихватской и бесшабашной веселостью поют под гармошку:

Ветер дует, ветер дует,Нагоняет холоду.Вся Россия от колхозовПомирает с голоду.И-эхх!..…………………………..У колхозной у шпаныНа троих одни штаны:Один носит, другой просит.Третий в очереди стоит.

В конце 32-го года москвичам урезали нормы выдачи белого хле» ба. Это совпало со смертью второй жены Сталина – Надежды Сергеевны Аллилуевой. Московское простонародье ответило на совпадение частушкой:

Аллилуева умерла,Белый хлеб с собой взяла.Если Сталин женится,Черный хлеб отменится.

Летом 33-го года я шел по вечерней Москве. На одном углу лоснилась от жира торгсиновская витрина, на другом, левой рукой держа у груди ребенка, стояла с протянутой правой рукой средних лет украинка. Взгляд ее выражал последнее, немое отчаяние.

Месяц спустя я дожидался в Малоярославце поезда на Калугу. На привокзальной площади сидели и лежали украинцы. Просить подаяния они посылали детей. Ко мне подошли трое ребят мал мала меньше: девочка и два мальчика. Это были не дети – это были карлики со старческими, сморщенными, землистого цвета, личиками и с не по-детски тихим, ушедшим внутрь взглядом.

Я вспомнил рассказ артиста Юрия Михайловича Юрьева о гастролях театра Мейерхольда на юге… На станции поезда осаждает голодная Украина. Пассажиры бросают в окна куски хлеба, бутерброды. Женщины, мужчины, дети рвут друг у друга куски, давят друг друга, на одной станции кто-то полез за куском под колеса, и его перерезало. Игорь Ильинский и его жена почти все свои вещи, которые они везли с собой, продали и на вырученные деньги покупали в коммерческих магазинах еду голодающим.

Впоследствии, перечитывая «Дни» Шульгина, я нашел пророческие слова, не остановившие моего внимания при первом чтении, до коллективизации: «…если натравят на нас, панов… “свитки”, – мы погибнем в их руках, но и они, “свитки”, погубивши нас, скоро погибнут сами, ибо наше место займут новые “паны” – такие “паны из города”, от которых стон и смерть пойдут по всей черной, хлебородной, земляной земле…»