Читать «Нет на карте. Сборник рассказов» онлайн - страница 30

– О нём нет дурных слухов?

– М-м, не припомню.

– Устраивает гадости?

– Нет вроде. Однажды собирал деньги на новую дверь для подъезда, потом её заменили.

– Не считается. Идеальный лидер.

Я не нашёл, чем крыть.

– Далее, – Чулпан продолжала, – служба охраны. С придурью, зато следит за входом и выходом. Убеждена, ввалится к вам бомж погреться или подерётся кто – красноносый старик разберётся лично. Как и службы правопорядка в России, он держит тебя в напряжении. Ты его не любишь, но пачкать подъезд побоишься.

По сути он права. Когда разбрасывают листовки и блюют у почтовых ящиков, претензии старику не предъявишь. Предотвратить нарушения полиции не под силу. К тому же красноносый хотя бы не хватает кого попало, лишь бы закрыть следствие…

– Дед с голубятней, – сказала Чулпан, заглядывая в блокнот. – Тонкая натура, ищет лучшего. Постоянно наведывается в другую страну, где отдыхает душой. Его трагедия в том, что он неразрывно связан с родным домом, хотя не любит его. Бежать ему некуда, он несчастен ровно настолько, насколько он способен выдержать. Некуда деваться и внуку. Он делает вид, будто жизнь у него славная. За границу он не рвётся, потому что она сама приходит к нему. Его дискотеки – что-то наподобие ночного клуба, другого государства, которое на какой-то момент оказывается в государстве у него… Не путано объясняю?

Я кивнул, изо всех сил цепляясь за вереницу рассуждений моей гостьи.

– Внук притворяется довольным. Настоящего ночного клуба в квартире не получится, хотя бы потому, что соседи не дадут провести дискотеку ночью…

– И он тусит днём, – сказал я.

– То есть неполноценно. Вдобавок внук, молодой и амбициозный, мечтает о личной квартире. Родители и подъезд сковывают его самостоятельность, а выбора у него нет, как и у деда. Каждый из них по-своему против государства.

Чулпан говорила складно и с умом. Так пишут в образцовых сочинениях, которые зачитывает нам время от времени учительница по русскому. По мнению моей гостьи, покрытые краской записи на стенах – это подлинная история государства. Затёртая, наполовину забытая и домысленная. В памяти сохранятся записи в домовой книге, счёт-фактуры, другая документация, а также слухи о жителях, которые каждый будет пересказывать на своём языке.

Жизнь продлится, пока летят искры. А искры летят всегда. Люди как острова. Острова большие и малые, симметричные и непропорциональные, ледяные и тропические, исследованные и не очень. Острова теряют форму, сближаются, смыкаясь в архипелаги или нарушая форму друг друга. Татарка из тридцать восьмой не ищет противоречий с избранными, а посылает волны ярости на всех сразу. Она не бережёт ненависти, чувства очень личного, её гнев распаляется по всему подъезду, ненамеренно заряжая его энергетикой. Неспроста в её проклятиях появляется Аллах, ведь религия – это древнее и грозное средство, десятикратно увеличивающее силы человека верующего. Кто знает, может, клок седеющих волос на полу – дело рук колдуна, бросившего вызов исламу. Волосы – часть обряда, не менее, а то и более древнего и грозного, чем религия. Разгромленное и затравленное религией, но уцелевшее, язычество мстит – по-тихому, точечно, основательно.