Читать «Неожиданный визит (Рассказы и повести писательниц ГДР)» онлайн - страница 25

Штандартенфюрер не настаивал, можно обойтись и без кредитной книги. Он на днях ненароком заглянул в списки, которые по чистой случайности оказались у него в руках после ликвидации местных отделений компартии. Между прочим, помнит ли фольксгеноссе Йордан, какую сумму он за последние годы пожертвовал так называемой Красной помощи? Нет? В таком случае он, Арндт, готов напомнить, с точностью до последнего гроша. Нас не проведешь.

Стула в лавке у Бруно Йордана не было. Сесть некуда, хоть ноги и подкашиваются. Волей-неволей стой и — точь-в-точь как загипнотизированный кролик, скажу я тебе, — неотрывно гляди в острые зрачки за стеклами пенсне. И вообще, будь доволен, что после должной паузы прозвучало некое предложение. Ну, ладушки. Незачем так уж сразу звонить во все колокола. Штандартенфюрер иной раз тоже способен забыть, цифры, списки, да что угодно. На определенных условиях. Полмешка муки, полмешка сахару для окружного слета СА, через воскресенье в Фитце. Дешево и сердито и вполне в духе времени. И отнюдь не означает, что он с омерзением отринет пачку-другую сигарет в придачу. А еще фольксгеноссе Йордану надлежит впредь несколько тщательнее следить, чтобы германское приветствие исполнялось в его лавке с неукоснительной точностью.

Тоже, кстати говоря, не вопрос.

Вот, друг любезный, какие были субъекты!

Так высказался Бруно Йордан, через четырнадцать лет после самоличного появления этой скотины, этого монстра в его лавке и в его жизни. Единственный слушатель — его, слава богу, взрослая дочь Нелли, которая в детстве только и слыхала что германское приветствие и всего лишь два года назад с трудом приучила себя говорить «здравствуйте» и «до свидания». «Чтоб привет германским был, всегда «хайль Гитлер» говорим». Ее раздражало убожество стихотворной формы, а не содержание. Возможно, она, знавшая толк в стихах-посвящениях, даже пробовала подобрать более удачную рифму. Отцу она этого не рассказала. Она предпочитает не распространяться на тему о том, каждого ли человека можно превратить в скота. Достаточно только как следует его помучить. Дело в том, что страх… страх, видишь ли, он…

Нелли, пожалуй, стала несколько заносчива. Несколько замкнута. Пожалуй, многовато размышляет, бог весть о чем. Вероятно, Шарлотта Йордан — она знала, в каком ящике дочь хранит свой дневник, — была информирована лучше. Однако она едва ли обсуждала с мужем то, что вычитала в Неллиных записках.

Слова «концентрационный лагерь», или в просторечии «концлагерь», Нелли услыхала в семь лет, но впервые ли — теперь не выяснишь. Муж их покупательницы госпожи Гутшмитт, выйдя из такого вот лагеря, ни с кем слова не говорил. Почему? Небось подписку дать пришлось. (Так считал хайнерсдорфский дед.) Какую еще подписку? Ах, деточка…