Читать «Нежные и надломленные» онлайн - страница 64

Нежное шептание душ

– За что мне Вениамин этот дикий? – спрашиваю я Тину, сидя на её кухне. – Чтоб, глядя в него, я себя увидела. Раз он ко мне прицепился, значит, я такая же, как он. Такая же страшная, перечащая миру своим самоуглублением… Хотя Вениамин удивительно похож на Зою мою Игнатьевну свое асоцальностью.. Мы все ленивы, запущены, невозделанны, асоциальны. Вот что я в зеркале этом чую, Тина! После Фокина, блестящего предпринимателя в белых штанах, после красавчика Фокина с его крепкими смешными ногами, которыми он насмешливо заходил в залив! Докатилась. Стала подружкой Вениамина…

После того, что было, он же смотрит на меня как хозяин! И я никак не могу сделать так, чтобы он смотрел иначе. Он меня словно подталкивает к тому, что я чую как омерзительный грех. Чистая от природы душа моя вопиёт от негодования! Он меня словно подталкивает, чтобы я заставила себя преступить через отвращение к греху.

–Да я тоже себя заставила, Анюта! – кручинится Тина, вернувшаяся из Испании от миллионера своего в расстроенных чувствах. В Испанском самом дорогом отеле Тина, «замученная корзинами с розами по утрам» и даже «серенадой под окном нанятых музыкантов», а главное, презрительными ухмылками украинских горничных, сочувственно зыркающих, как очередная русская блондинка-модель продаёт себя старому, похожему несколько на обезьянку, богачу, она, Тина, пошла на нервный срыв. То визжала, то даже побила розами Джона своего бедного, а потом почуяла такую тоску смертную, что готова была в лес убежать.

– Ещё бы немного, Анька, и я бы заколола его вилкой! – признаётся Тина, и я с ужасом смотрю на неё. – А ты говоришь «грех». Ещё говорят «сладость греха»…

–Ха-ха-ха! Людей к греху и надруганием над собой тянет ужас одиночества, небытия и пустоты. Какая там сладость! Какое там нежное шептание двух душ!

–Нежное шептание душ! Какое там шептание! Вилкой чуть не ткнула, когда он за завтраком пытался мне в ротик лапку осьминога положить, влюблённый весь такой! Лапкой этой его по лицу ударила. И вилкой в ляжку ткнула. До синяков, до крови. Мне так стыдно потом было! Плакала втихоря. Ведь могла и в раж войти, убийцей стать. Прощения потом просила, пусиком называла, – говорит Тина, сама похожая после Испании на розу и лапку осьминога одновременно.

–Да, я тоже плакала несколько раз от горя и унижения, что не могу я в Вениамине этом найти даже искру для того, чего он хочет от меня. Хотя изнываю. Я ведь готова потакать миру, поворачиваться к нему так, как он меня хочет. Я сплошная горизонталь. Говорят: Просите и будете услышаны. Стучите, и двери откроются. Я же такая неверующая в возможность счастья для себя, что даже и просить боюсь. Это, Вениамин, похоже, просил, и в дверь стучал, и был услышан. И получил. Хотя лучше б в дверь Аси постучал. Для неё главное мозг. А мне нужен добрый нормальный человек, который будет разговаривать со мной и моими детьми, и осуществлять совместное благоустройство жизни. А там ведь никакого благоустройства, он внутрь себя уткнулся и ничего вокруг не видит, кроме прорези, в котором моё Я торчит. А я ведь не одна. Нас трое, я тройственная. Мы все хотим внимания и заботы… Нет, не такого я просила…