Читать «Нежные и надломленные» онлайн - страница 45

Вениамин отвёл меня немного в сторону, поближе к проезжей части, вдруг неловко плюхнулся на колени прямо в грязную лужу, стал целовать неловко и театрально мои колени и руки и бормотать, что любит меня, и чтобы я его «ЗА ВСЁ простила».

Я от страха и стыда чуть тоже не упала в грязную лужу, пытаясь поднять в вертикальное положение своего спутника.

–Ты чего, сбрендил что ли? За что ты просишь у меня прощение? Между нами никогда ничего не было, мне не за что прощать тебя! Я не понимаю тебя!

Я покраснела от стыда. «Народ наверно думает, что он меня соблазнил и бросил, что ли. Какая гадость».

–Прости меня за то, что я не видел тебя, не замечал тебя, за то, что не смог рассмотреть тебя раньше! Более того, я презирал тебя, да, я считал тебя глуповатой! Если бы я не был так слеп! Как бы всё могло сложиться по-иному! Всё могло бы сложиться иначе! – горячо бормотал этот молодой человек с серым лицом и жидкими сальными волосиками.

Я вдруг заметила, как он ужасно плохо стал выглядеть. До этого он был никакой, даже симпатичный. Теперь он исхудал, лицо стало зеленоватым, одежда на нём висела как на страшном чучеле из помойки. Одет он был как настоящий диссидент-шестидесятник, в какие-то древние, папины, наверно, брюки, в заплёванную куртку, может, мамину, в которой та в годы юности ходила в походы и пела под гитару.

«Какая чудовищная ложь! Как он ужасен, этот Вениамин! Кто он такой? Это я его никогда не видела, не замечала и не хотела видеть, ибо он всегда был блёклой тенью для меня. Мне никогда не нравились трупари! И сейчас мне труп не нужен! Лучше жить одной в полной безжизненности, нежели всматриваться в эти скучные разводы под названием Вениамин! У меня была трудная, но многогранная жизнь, и Вениамину в ней места быть не могло никогда! Не мой он принц. Не мой герой», – такие мысли забурлили во мне, я гневалась и не знала, что делать с Венькой.

Я в кармане вдруг нащупала горсть семечек, которые покупала на железнодорожной станции у бабки для сыновей. Они любили ими кормить голубей. Я достала семечки и стала демонстративно их грызть, и идти по улице так, чтобы шелуху ветром относило прямо на серо-зелёное лицо Загаженного принца. Я всё это делала не из злобы, не из садизма, а из-за застенчивости, не зная, как себя вести в этой ситуации. Некий юморок сошёл на меня, мне казалось, что семечки остудят пыл Вениамина.

Он вдруг схватил меня за руку и закричал:

–Боже, что ОНИ с тобой сделали! Боже мой, Боже мой! Постой! Прекрати есть эти ужасные семечки! Тоже мне, Соня Мармеладова нашлась! Выслушай меня!

–Я выслушаю тебя. Но для этого ты должен что-нибудь этакое сделать. Подвиг какой-нибудь совершить. Ведь ты же хочешь, чтобы я не столько выслушала тебя, сколько чтобы увидела тебя, да?

–Ну что же мне делать, что же мне сделать… Ну, прекрати же плеваться этими отвратительными семечками! Ну, хочешь, я их съем!

–Съешь? Давай! Только вместе с шелухой! А?