Читать «Наши за границей (Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно)» онлайн - страница 23

— Брось, Глаша. Ну их к лешему. Как-нибудь и так напьемся. Видишь, здесь, в Неметчине, все наоборот, все шиворот-навыворот: на перинах не спят, а перинами покрываются, кипяток подают не в чайникахарбузах, а в молочниках, — перебил жену Николай Иванович.

— И обедают по телеграммам, — прибавила та. — Геензи, — кивнула она кельнеру, давая знать, чтобы он удалился, но вдруг вспомнила и остановила его: — Или нет, постойте. Нам нужно получить наш багаж со станции. Багаже бекомен. Вот квитанции… Хир квитанец, — подала она кельнеру бумажку. — Ман кан?

— О, ja, Madame, — отвечал кельнер, принимая квитанцию.

— Ну так брингензи… Да вот еще квитанц от телеграмма… Вир хабен… — начала Глафира Семеновна, но сейчас же остановилась и, обратясь к мужу, сказала: — Вот тут-то я и не знаю, как мне с ним объясниться насчет наших саквояжей и подушек, что мы оставили в поезде. Ты уж помогай как-нибудь. Хир телеграмма. Вир хабен в вагоне наши саквояжи и подушки ферлорен… То есть не ферлорен, а геляссен в Кенигсберге, а саквояжи и подушки варен ин Берлин.

Кельнер стоял, слушал и таращил глаза.

— Саквояжи и подушки. Ферштейн? — старался пояснить Николай Иванович, снял с постели подушку и показал кельнеру.

— Kissen? — спросил кельнер.

— Вот, вот… Киссен… В вагоне геляссен. Вир хабен геляссен и телеграфирен.

Кельнер взял квитанции от багажа и на отправленную телеграмму и удалился.

— Бьюсь об заклад, что ничего не понял! — воскликнул ему вслед Николай Иванович.

— Как не понять! Наверное, понял, — отвечала Глафира Семеновна. — Я ему все обстоятельно сказала. Я теперь уж многие немецкие слова вспомнила и говорю лучше, чем вчера. Да и вообще научилась в дороге. Это ты только ничему не можешь выучиться.

Она принялась пить чай и истреблять бутерброды с сыром и телятиной. Послышался стук в дверь, и кельнер вернулся. В руке он держал квитанции и улыбался.

— Мы сейчас разглядели в конторе квитанции. По этим квитанциям вы можете получить ваш багаж и вещи только в Берлине, а не здесь, — сказал он по-немецки, кладя квитанции на стол.

Супруги в недоумении глядели на него и не понимали, что он говорит.

— Коля, ты не понял, что он говорит? — спросила мужа Глафира Семеновна. — Я решительно ничего не понимаю.

— А мне-то откуда же понимать, ежели я немецким словам в лавке от чухон учился.

— Дурак! — выбранилась жена и, обратясь к кельнеру, сказала: — Брингензи, брингензи багаже. Мы заплатим.

— Das kann man nicht, Madame. Das werden Sie in Berlin kriegen.

— Ну да, ин Берлин. Ведь мы в Берлине. Вир ин Берлин, вир зитцен ин Берлин. Хир Берлин?

— Hier ist Dirschau, Madame… Stadt Dirschau…

Глафира Семеновна начала соображать и вспыхнула.

— Как Диршау? Какой штат Диршау?! — воскликнула она. — Берлин!

— Nein, Madame.

Кельнер снял со стены карту гостиницы, поднес к Глафире Семеновне и указал на заголовок, где было напечатано по-немецки: «Hotel de Berlin in Dirschau». Читать по-немецки Глафира Семеновна умела, она прочла и вскрикнула:

— Николай Иваныч! Да знаешь ли ты, что мы приехали не в Берлин, а в какой-то город Диршау?